Будто сам не знаешь. А коли чего не получается, хоть умри, а причины выясни и положение исправь. В общем, за все про все.
Догару снова стал серьезным, лицо посуровело, он хрустнул по привычке пальцами, повернулся к Штефану: — А? Какова оценка нашей партийной работы? Штефан улыбнулся:
— Думаю, у товарища Оанчи есть свои основания. Ему, наверное, тоже время от времени перепадает...— Штефан вдруг остановился на полуслове, извинившись за то, что прервал их дискуссию.
— Да к чему эти извинения, товарищ Попэ, мы как раз обсуждали положение на «Энергии». Сразу хочу сказать, что эта долгожданная комиссия возвращается в Бухарест, так и не уяснив проблему до конца. На них, кстати, произвела впечатление точка зрения Космы относительно скорейшего обновления технической базы...
Удивленный, Штефан повернулся к Оанче:
— Но это точка зрения не Павла Космы, а начальника токарного цеха инженера Иона Савы, которого поддерживает главный инженер Овидиу Наста. А Косма только теперь подхватил ее, рассчитывая убить сразу двух зайцев: и получить необходимое импортное оборудование, и отделаться от настырных заказчиков.
— Я говорил об этом товарищу Оанче,—успокоил его Догару.— Впрочем, обсуждая вопрос в проектном отделе — при всех недомолвках Испаса, которые, наверное, один только я не могу понять,— комиссия установила, что заявки на определенные виды импорта неоправданны. Уже сейчас коллектив исследователей с «Энергии» способен предложить ряд интересных и оригинальных технических решений. И ты мне об этом рассказывал. Следовательно, подтверждается наше мнение, что коллектив проектировщиков используют не по назначению, не дают возможности развернуться.
Штефан был доволен оперативностью комиссии. Сам бывший инженер, он привык смотреть на всякие комиссии как на досадную помеху, усложняющую и без того нелегкую жизнь производственников. Но если раньше к ним присылали людей малокомпетентных, функционеров, то теперь прибыли настоящие специалисты, которые, не тратя понапрасну слов, быстро разобрались в существе дела. Штефан вспомнил утренний разговор с Даном по телефону. Тот рассказал, что Коему и Насту комиссия вызывала дважды: первый раз без свидетелей, а второй — в присутствии всего коллектива проектировщиков. На встрече было выпито огромное количество кофе, много кричали, Наста ушел с комиссией — белый как полотно, а Косма остался — красный, как вареный рак, весь кипя от злости. «Должен тебе признаться, Штефан,— сказал Испас,— я чувствую себя негодяем. Ведь я обещал Павлу не раскрывать наших разногласий. И вот предал, связал по рукам и ногам. Но меня так ловко обвели вокруг пальца, что я показал им и проекты, и два опытных образца, изготовленные тайком. ,И знаешь, я всюду чувствовал руку Лупашку. Он прямо ясновидящий какой-то, хоть и не работает давным-давно на заводе, а знает все и вся. Не могу понять, почему нам ничего не сообщили о результатах проверки»...
И Штефан решил спросить Оанчу:
— Если вам не все ясно, какие же выводы сделаны, с каким впечатлением вы уезжаете от нас?
Оанча рассмеялся:
— Хорошо выражаешься — впечатления! Впечатлениями пусть делятся перед журналистами наши зарубежные гости. Впечатления — это у меня для дома, для семьи, а на работе я свои впечатления стараюсь держать при себе. А выводы такие: вернувшись, я предложу вызвать все руководство «Энергии» в комиссию по согласованию отказов. Пригласим представителей предприятий, главков и министерств, требовавших от «Энергии» официальных ответов на свои заказы. Я против отказов и считаю, что они должны быть серьезно обоснованы. Несомненно, к этой встрече нужно будет основательно подготовиться — судя по всему, баталии ожидаются жаркие.
— Да, мы согласны,— сказал Догару.— Думаю, так будет правильно.
— Но это не все. Надо особо позаботиться о составе делегации, которая будет представлять завод. Чтобы мы не остались без поддержки в схватке с Космой, которого окружат верные «телохранители». И еще, чтобы не забыть, очень дельными показались мне инженеры Испас и Сава. Хорошо бы, и они впряглись в повозку вместе с нами, тогда общими усилиями стронем ее с места. Пусть оба подумают также и о будущем более отдаленном.
Догару вопросительно посмотрел на Штефана. Тот согласно кивнул. Он тоже считал, что было бы полезным вызвать в уездный комитет Насту, Испаса, Саву и Станчу, убедить их в необходимости работать согласованно.
— А ты, Виктор, не собираешься наведаться в Бухарест? — спросил Оанча.— Помни, обижусь, если не заглянешь ко мне — без церемоний и предварительных звонков. У нас всегда дома кто-нибудь есть. Адрес старый.
— Все тот же дом на Рахове?
— Ну да, я в нем и родился. И пока работал в Ху-недоаре, и пока сидел в «гостинице для полосатых», думы мои были там. И покину я этот дом, лишь если его сносить будут либо если меня самого на кладбище снесут.
— Не очень-то дом твой похож на жилище начальника главка.
— А я не из тех, кто мечтает о персональной вилле. Или, может быть, ты сам обзавелся особняком? Как-никак большой начальник в уезде.
Догару расхохотался:
— Каюсь, позорю свой высокий чин: три комнаты в блочной башне. А что мне надо? Семь комнат, чтобы на каждый день недели своя комната? Кстати, я тебя попрошу об одной услуге: как вернешься в Бухарест, найди мне срочно эту девчушку.— И он передал Оанче листок бумаги.— Я узнавал, она в детском приюте. Я тебе потом объясню.
Штефан пожал руку Оанче и сказал Догару, что вернется к вечеру. У него была неотложная встреча с Василе Думитреску: главбух обещал принести копию важного документа из своего секретного досье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123