А первый секретарь, Виктор Догару? Он ведь не раз бывал на заводе, присутствовал и на общих собраниях, и на заседаниях парткома. И, насколько мне известно, приезжал к вам запросто, без предупреждений.
Дан взглянул на Штефана с жалостью:
— Протри глаза, дорогой мой. Ты что, ослеп или просто дурачка валяешь? Или вы там и вправду не знаете, что такое эти неожиданные визиты, к которым готовятся по трое суток? За это время можно знаешь какой глянец навести!
— Не может быть, чтобы первый секретарь...
— Да при чем тут первый секретарь,— перебил Дан.— А Мирою на что? Он не сможет, так другие доброхоты найдутся.
— Узнает Догару — душу вытряхнет.
— Если узнает.
Не забыть бы этот факт, подумал Штефан, а Дану сказал:
— Так, говоришь, Павлу важно только, на какую сумму произведено продукции, а показателей по номенклатуре он всячески избегает?
— Еще бы! Его вполне устраивает вал. Тогда все как по маслу — и выполнение, и перевыполнение.
— Ну, не так уж это плохо — перевыполнять план.
— Да ведь сами себя обманываем! Потому что в конечном продукте стоимость его компонентов можно учитывать по нескольку раз. Таким образом отчетность по валу становится ширмой для приписок. Ходим в передовиках, получаем премии, завод награжден орденом Труда, давно удерживает знамя лучшего предприятия в подотрасли. Поговаривают, что Косма скоро станет Героем социалистического труда. А то он как увидит золотую звездочку на груди Марина Кристи, так весь кровью наливается.
— Это какой Кристя? Такой худощавый паренек из токарного?
— Помнишь, значит, еще родной завод! Только «паренек» этот теперь депутат уездного народного совета, гордость завода — наш первый Герой. А сам Марин нисколько не загордился, такой же энтузиаст и трудяга.
— Ну, хорошо. Однако, мне кажется, не об этом сейчас речь. Темнишь ты что-то, приятель.
Дан улыбнулся своей открытой, молодой улыбкой.
— И да, и нет! А насчет Космы — хоть он и без того у тебя как на блюдечке — могу добавить: нам, проектировщикам, он уделяет меньше времени, чем, скажем, уборщицам или дворникам. И не потому, что мы не нуждаемся в этом. Я понимаю, очень важно, что построены четыре многоэтажных дома для наших рабочих. Но довести мозг крупного предприятия почти до полного истощения — это, по-твоему, как? Вместо того чтобы заниматься творчеством, новаторством, думать о завтрашнем дне завода — пусть даже не поступало еще таких указаний из главка,— мы завязли в банальной текучке. Наш проектный отдел — нечто вроде третьестепенного подсобного хозяйства, занимаемся какими-то пустяками, с чем легко бы справились два-три инженера. Разве это нормально?
Чем глубже Штефан вникал в существо дела, чем полнее, деталь за деталью, становилась картина, тем все более неспокойно становилось на душе: «Нелегко дается последовательный перевод «Энергии» на производство компактных двигателей, столь необходимых индустрии, транспорту, сельскому хозяйству. Приходится подталкивать и погонять. А завтрашний день ставит свои проблемы, в министерствах уже намечаются индустриальные контуры будущей пятилетки. Неужели Косма этого не понимает?»
— Что сейчас вы выпускаете в серии?
— Да все те же хорошо тебе известные моторы для трамваев, лифтов, локомотивов. Но сейчас нужны другие, более мощные двигатели. И беру на себя смелость утверждать, что мы могли бы очень хорошо и оперативно наладить их серийное производство собственными силами, без дорогостоящего импорта.
— Это я и сам понимаю. Даже, может, лучше, чем ты думаешь. Вопрос ставится так: что у Космы на уме?
— Думаю, он удовлетворен тем, чего добился. Возможно, устал, да и советчиков завел не очень добросовестных...
— Имеешь в виду кого-нибудь конкретно?
Дан снова заколебался: не наговорил ли лишнего?
— Не знаю. Догадка есть — правда, смутная,— а вот доказательств нет. Понимаешь, он сам себе первый враг, зачем же мне добавлять! А слово не воробей...
— Ну хорошо, Дан, пусть будет так. Только пойми, не собираюсь я ловить тебя на слове и искать виноватых там, где их нет.
Наблюдения Дана заслуживали самого пристального внимания. «Павел Косма умный, опытный человек, который, конечно, не может не видеть, в чем нуждается сейчас — в эпоху больших и смелых планов — отечественная индустрия, и прежде всего машиностроение. Вот-вот начнется строительство канала от Дуная к морю. Понадобится новая техника. Брэильский завод «Прогресс» выпуск мощных экскаваторов, несомненно, наладит. А где взять электромоторы? Разумеется, поручат нам. Проектируется строительство гигантских карусельных станков — покупать для них моторы за рубежом слишком накладно».
В комнату вошла Санда. Бледная, с грустными глазами, она уже успела привести себя в порядок. Поцеловала Дана, расспросила о родителях и пригласила за стол, извинившись за скромное угощение. Печальной темы старались не касаться, но, когда Санда принесла бутылку красного вина, все трое, не сговариваясь, выплеснули из своих рюмок по нескольку капель, как этого требовал старинный обычай.
Дан попытался успокоить, утешить Санду, но Штефан его прервал:
— Конечно, случившееся с Виктором Пэкурару для Сан-ды страшный удар, и в меру своих сил она нам поможет докопаться до истины. Но те сведения, предположения, подозрения, которыми располагаете вы с Сандой, могут быть правильно поняты лишь на основе глубокого анализа общей ситуации на заводе. Вот почему прошу тебя, Дан, подумай: в чем главная причина разногласий?
— Пойми, производственные конфликты могут возникать по самым разным поводам, но все они сходятся в одной узловой проблеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123