Тем более что речь идет о человеке, о его добром имени, которое должно остаться в нашей памяти незапятнанным. И это еще не все. Да, судьба каждой отдельной личности нам небезразлична, но сейчас на карту поставлено большее. Если будет доказано, что его оговорили, что все это клевета, необходимо будет выяснить, кто это организовал. Ведь ясно, кому-то Пэкурару стал поперек дороги. И если эти люди смогли довести старого, закаленного коммуниста до такой степени отчаяния, то, значит, они способны на многое. Вот почему во всем этом надо обязательно разобраться. Пожалуйста, постарайся вспомнить все, что происходило у вас на заводе. Ведь на заседаниях бюро вы обсуждали многое. Помоги нам размотать весь клубок и добраться до сути.
— Ну а виновные?
— Каждый получит по заслугам. Ведь было бы несправедливо поставить на один уровень ответственности, скажем, простого рабочего и директора, рядового активиста и полновластного министра. Хотя порою ситуации бывают самые невероятные и жизнь, черт возьми, преподносит такие сюрпризы...
Штефан уговорил ее уснуть — набраться сил на завтра, - погасил свет и вышел в гостиную. Экран телевизора светился, программа кончилась, а Петришор, забравшись в кресло с ногами, прижав колени к подбородку, спал как сурок. Штефан привычно взял сына на руки, отнес в комнату, раздел и уложил в постель. Мальчик открыл глаза, обвел удивленным взглядом стены и потолок, тяжело вздохнул и, нащупав руку отца, крепко сжал ее. Штефан подождал, пока сын уснет, осторожно высвободил ладонь, включил ночник и на цыпочках вернулся в гостиную. Теперь надо звонить Косме. Он нашел телефонную книжку и набрал номер.
ГЛАВА 3
После окончания академии трое друзей по их просьбе были направлены на завод «Энергия». За заводской проходной для них началась новая жизнь, и пути приятелей стали расходиться. Стремительное продвижение Павла Космы разлучило их окончательно. Испас, конечно же, пошел н проектный отдел. Штефан с головой окунулся в дела своего намоточного цеха. С рабочими он сблизился быстро, для них он был своим: вышел из их среды, хорошо понимал их заботы. А Павел Косма каждые три месяца переходил из цеха в цех. Его слишком частые просьбы о переводе для главного инженера были, казалось, в порядке вещей. «Да, вот так мы и учимся,— заявил как-то Овидиу Наста.— Инженеру надо знать весь завод, все стадии технологического процесса». Через два года Косма уже работал в группе главного инженера, и никто не сомневался, что, когда Наста уйдет на пенсию, Павел займет его место. Но Косма метил выше, и это стало очевидным, когда на заводе возник конфликт из-за новой модели мотора. Директор, Николае Форцу, был категорически против — не столько самой модели, сколько необходимости приостановить производство, заменить часть оборудования, ухудшить плановые показатели. Основная часть рабочих и техников разделяла эту точку зрения из-за боязни потерять премию. Все слишком хорошо знали, к чему ведет невыполнение плана. Дан Испас и Штефан Попэ — страстные сторонники проекта — с изумлением узнали, что Павел Косма встал на сторону директора, выступил против главного инженера Овидиу Насты, своего непосредственного начальника. На заседании руководства Косма заявил: «Весь этот кавардак с новой моделью бессмыслен и лишь ударит по заработку рабочих». А когда партсекретарь попросил его заниматься только теми вопросами, в которых он разбирается, Павел Косма с видом оскорбленной добродетели осведомился: «А что, инженеры не имеют права заниматься политикой и, как все коммунисты, отвечать за судьбу рабочего коллектива?» Форцу закрыл заседание, постановив, что заводу не следует заниматься тем, что не соответствует его профилю и полученным производственным заданиям.
Спор, который вспыхнул между тремя друзьями после этого заседания, привел их к окончательному разрыву. По-человечески Штефан и Дан могли понять позицию Павла, ведь он нес большую ответственность, чем они, но их поразило то, что Косма просто отказался серьезно анализировать техническую сторону предложения, его новаторскую суть. Слишком хорошо они его знали, чтобы не понимать: роль защитника коллективных интересов он выбрал неспроста и страсть, с какой он отстаивал заработки рабочих, была всего лишь маскировкой. Когда же друзья в один голос потребовали, чтобы он объяснился честно и без уловок, Косма опять сослался на план — прием старый, но надежный: в социалистическом государстве, мол, план — это закон, а его выполнение — задача общепартийная. Дан слушал, напряженно молчал, а потом, глядя Павлу в глаза, спросил:
— Скажи лучше прямо, в чем тут дело?
Косма посмотрел на него из-под насупленных бровей, пытаясь скрыть нараставшее раздражение. Лицо его пошло красными пятнами. И Штефан вдруг понял все, С безразличным видом, разве что с искоркой иронии во взгляде, он спросил:
— Послушай, Павел, а тебе не кажется, что эта шапка не по тебе?
Косма взорвался:
— Шапка, кресло, пост — называйте, как вам нравится! Но знайте: Форцу вот-вот будет назначен послом и уедет за рубеж. Вы хотите, чтобы завод попал в руки Ови-диу Насты, этого старого хрыча? Не боитесь, что он развалит весь завод?
— Смотрите какой спаситель! — возвысил голос и Штефан.— Разносишь на все корки нашего самого опытного инженера, который следит за всеми новинками в технике? Ну и наглец же ты, парень!
Косма приутих и стал объяснять:
— Наста хорош как профессионал, ну и пусть себе возится с техникой. Но вы-то, болваны, должны наконец понять, что наука и техника — это одно, а руководство заводом-гигантом — совсем другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123