Мы-то, в уездном комитете, считали, что у вас все в порядке.
— В определенном смысле так оно и есть...
Дан пристально взглянул на Штефана, пытаясь понять, насколько хорошо он информирован. Штефан хоть и друг, но все равно из вышестоящей инстанции, а когда начинаются подобные расследования... За последние полгода они уже столько повидали всего этого! Дан колебался, говорить Штефану или нет, что он думает о Косме, о том, как провертывает свои делишки «заслуженный железнодорожник» Василе Нягу, получивший на заводе прозвище «старичок-добрячок» за свою податливость, обтекаемость, неуловимость. Сказать ли прямо об Антоне Димитриу, при котором отдел главного конструктора стал «государством в государстве», хотя рабочие планы он и обсуждает с Космой в предварительном порядке. Не подумал бы только Штефан, что Дан пристрастен к Косме, ведь они оба так его и не простили...
В ожидании ответа Штефан нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику. «Смотри-ка,— с удивлением подумал он,— не успели выдвинуть, а начальственный тик уже появился!.. Вот сидит рядом мой давний и верный друг, а я все пытаюсь проникнуть в его мысли, как будто можно сомневаться в его искренности или смелости. Разве Дан не тот человек, на плечо которого я могу всегда опереться? Ну почему не скажу ему прямо: помоги мне, Данушка, разобраться в этой нелегкой ситуации, ведь здорово напутали у вас на заводе, а распутывать теперь нам». И он сказал решительно:
— Объясни же мне наконец, что у вас происходит? Сейчас я не хочу взывать к твоей партийной сознательности — я обращаюсь к тебе как к своему старому другу, которому верю, как самому себе, а кое в чем даже больше.
И Дан заговорил, словно отчитывался перед собственной совестью. Да, завод сильно изменился. Даже внешне. И в этом, несомненно, заслуга Павла Космы, какие бы субъективные побуждения ни руководили им. Все считали его обыкновенным карьеристом, стремящимся занять высокий пост. Косма достиг своей цели, но и завода не забыл. Он оказался очень хорошим организатором, наделенным тем особым чутьем, которое позволяет ему удивительно рационально распределять имеющиеся силы. Не секрет, что фонды для завода приходится выжимать, как влагу из камня. Так он сплел себе сеть из высоких связей, и если что-нибудь не клеится в уезде, он выигрывает дело в министерстве. В критических ситуациях, когда другие опускают руки, Косма разбивается в лепешку, стоит на-- смерть, придумывает самые невероятные комбинации, и крайне необходимое сырье, материалы, оборудование словно из-под земли появляются на заводе. В одном месте он обещает, в другом угрожает, в третьем использует личное обаяние, против которого мало кто может устоять. Весь завод знает, что если уж Косма вбил себе что-нибудь в голову, то назад ни шагу... Ну а каков коллектив на заводе, Штефан знает и сам. Шесть тысяч человек, шесть тысяч толковых, квалифицированных рабочих. За последние годы завод очень разросся, действуют школа профобучения, специализированный лицей, курсы для среднетехнического персонала. «Энергия» сегодня — это передовое предприятие, имеющее правительственные награды. И люди видят в этом прежде всего заслугу Павла Космы. Это реальность, от которой никуда не денешься.
— Тогда в чем причина такого положения в коллективе? — настаивал Штефан.
— Как тебе объяснить? Павел обращается к проектировщикам только тогда, когда речь идет о решении какой-нибудь срочной технологической проблемы, от которой впрямую зависит выполнение плана. Тогда он сама предупредительность: и поможет, и обсудит все аспекты проблемы, порою и сам внесет какое-нибудь толковое предложение. Но этим дело и ограничивается. Лишь бы не сорвать план. Что и говорить, на заводе сделано немало: поднялись новые цехи, смонтировано импортное оборудование, повсюду образцовая чистота. Но стоит только задуматься о будущем, поневоле одолевают тревожные мысли — сможет ли завод идти в ногу со временем? А Косма спокоен — абсолютно, непробиваемо, бездумно. К новой технике проявляет интерес лишь при условии сиюминутной отдачи. Идей, требующих серьезных, длительных изысканий, не воспринимает, когда заходит в «белый дом», еле скрывает раздражение, может и нагрубить, а Антон Димитриу, вместо того чтобы поставить его на место, только поддакивает. Результат — деморализация людей. Самые смелые и талантливые растрачивают свой энтузиазм попусту. А Косма становится все более несдержанным. Заводской коллектив для него всего лишь инструмент, обязанный слепо исполнять его указания. У нас о недостатках и заикнуться не смей. А они есть, правда замаскированы хорошо. Уж в чем, в чем, а в камуфляже он разбирается, как никто другой. Именно на этой почве у него возникли конфликты с Овидиу Настой и особенно с Виктором Пэ-курару...
— Какие недостатки ты имеешь в виду? — спросил Штефан, немного помолчав.
— Во-первых, бракованные детали и даже целые моторы он скрывает с помощью хитрой, хорошо отработанной системы. Во-вторых, так манипулирует цифрами, что общая картина выполнения плановых показателей получается настолько впечатляющей, будто и не было заданий по ассортименту. Но это только один аспект.
— Постой-постой, один-то один, но очень важный.
— Ну, если уж ты всерьез решил взяться за это дело, то ответь мне: каким образом удалось Косме подольститься к твоему коллеге по отделу Таке Мирою? Ведь он даже не удосужился ответить на коллективное письмо наших рабочих и техников.
— Этого я не знал. Разберусь обязательно. Но почему вы не обратились к заведующему экономическим отделом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123