Ч Вот, Ч сказал улем, Ч послание великого кагана к тебе, Субудай-нойон!

Субудай сломал печать и, поцеловав подпись Чингисхана, протянул свиток о
братно улему.
Ч Читай! Ч сказал он и закрыл глаза.
Он не ждал ничего особенно грозного, потому что твердо верил в милость по
велителя мира. Но все же волновался. И закрыл глаза, чтобы никто не мог зам
етить этого волнения, недостойного такого человека, как он.
Улем развернул свиток и протяжным голосом прочел обращение:
Ч «Старый сайгак!..»

ПОРУЧЕНИЕ

Бранное слово упало в наступившую тишину, как внезапный удар молнии. Суб
удай вздрогнул. Военачальники опустили головы. Трое согнулись так, что л
ица их коснулись ковра, и замерли в этом положении.
Никто не осмеливался взглянуть в лицо нойону.
Но Субудай вздрогнул только от неожиданности. Ничего страшного пока не б
ыло. Мало ли почему мог ругаться великий каган. Может быть, когда диктовал
он это письмо, у него болела печень или Заира, первая жена, злая и вредная с
таруха, досадила ему. Мало ли что!
Чингисхан часто ругался. Хорошо ещё, что он назвал нойона сайгаком. Могло
быть хуже. Слово «ишак» прозвучало бы куда более грозно.
Субудай был мудр и разбирался в оттенках. «Ишак» свидетельствовало бы о
гневе. «Сайгак» Ч это только плохое настроение.
Посмотрим, что будет дальше!
Один улем, казалось, ничего не заметил. Он продолжал чтение, все так же про
тяжно произнося каждое слово, временами подвывая от усердия.
Послание хана ханов было коротко. Великий выражал недовольство и приказ
ывал Субудаю вернуться и доложить о результатах разведки.
В конце письма стояла подпись, но не было обычного и обязательного рахма
та.
Это было уже страшно.
Теперь Субудай-нойон вздрогнул уже от беспокойства.
Начало письма могло быть вызвано плохим настроением. Отсутствие рахмат
а говорило о другом. Обычно его не диктовали, сам писец вставил бы обязате
льные слова. А раз их не было, значит, Чингис специально так приказал.
Плохо!
Улем свернул бумагу в трубку и с поклоном передал нойону.
Ч Великий каган доверил моей памяти сказать остальное, Ч прошептал он.

Это было уже совсем плохо.
Субудай едва заметно повел рукой. Присутствующие тотчас же встали, покло
нились послу великого кагана и поспешно удалились. Никто не слышал после
дних слов улема, военачальники недоумевали Ч почему удалил их нойон? По
чему не отдал приказа поднять курень? Великий каган повелел возвращатьс
я. Субудай должен был тут же начать выполнять это повеление. Другое дело, ч
то обратный поход мог начаться не скоро, показать поспешность требовало
уважение к хану ханов.
Ч Говори! Ч сказал Субудай, когда шатер опустел и они остались вдвоём.
Он снова закрыл глаза и поднес сложенные ладони к самому лицу. Внутренне
он весь сжался в предчувствии неизбежного удара. Вот только каков он буд
ет, этот удар?
Улем произнес тихо:
Ч Хан ханов, повелитель мира повелел тебе передать отряд Гемибеку, а сам
ому ехать в моей повозке. Повозки у меня нет, ты отдашь мне свою.
Этого Субудай не ожидал. Полная немилость!
Больше того Ч позор!
Ему, Субудай-нойону, любимцу великого кагана, возвращаться в чужой повоз
ке, под стражей!
Конец всему Ч воинской славе, уважению, почету при дворе! И, скорее всего,
конец самой жизни!
Опозоренный полководец, кому он нужен!
Субудай молчал, не меняя позы, напряженно думая, ища, откуда мог поразить е
го этот удар.
И вдруг он вспомнил.
Угедей! Средний военачальник, которого несколько месяцев тому назад он п
риказал наказать плетьми и выгнать из отряда. Вот откуда дует холодный в
етер немилости. Угедей вернулся к Чингисхану и наговорил ему на Субудая.
Вот причина удара!
У нойона сразу стало легче на душе. Наговор! Это ещё не так уж непоправимо.
Стоит ему самому появиться перед Чингисом, и всё будет по-старому. А Угеде
й поплатится, ещё как поплатится!
Видимо, хорошо выбрал момент доноса и наговорил под горячую руку.
Чингисхан наверняка жалеет уже о своём послании, но не может вернуть его.

Всё это хорошо, но что делать Субудаю, как поступить? Приказ великого кага
на должен быть выполнен во что бы то ни стало.
А выполнить его Ч это значит навлечь на самого себя несмываемый позор.
Нойон открыл глаза и посмотрел на улема. Тохучар-Рашид сидел перед ним в п
озе смирения, в руках он держал один из тухтаков и рассматривал его с дела
нным интересом.
Ч Душа моя полна скорби, Ч сказал Субудай. Ч Чем вызвал я гнев великого
кагана? Скажи мне, благородный улем, не назвал ли повелитель другого имен
и, кроме Гемибека?
Ч Другого имени нет в моей памяти.
Субудай вздохнул с облегчением.
Ч Горе мне! Ч сказал он. Ч Сниму пояс свой и повешу его на шею. (Нойон спец
иально для улема произнес эту мусульманскую фразу, означавшую покорнос
ть судьбе.) Как могу я выполнить волю великого, если Гемибек умер и сегодня
мы его хороним.
Говоря эти слова, Субудай мельком взглянул на полог шатра. Он видел, как пл
отная ткань шевельнулась. Хорошо! Преданные ему нукеры, как всегда, подсл
ушивали, лежа на животах. Они слышали!
Ни один мускул не дрогнул на лице улема. Он знал Гемибека и видел его всего
несколько минут назад в этом самом шатре, живым и здоровым.
Но он хорошо помнил, что хан ханов отправлял его к Субудаю в состоянии сил
ьного гнева. Тохучар-Рашид знал, что нойон старый друг повелителя мира. Не
милость Чингисхана может оказаться временной. А что, если Субудай отведе
т её от себя?
Кому охота наживать себе такого опасного врага!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88