— А вам когда-нибудь удавалось проделывать это снова?Сенджи покачал головой.— Я пытался, но у меня ни разу не получилось пробудить в себе такую степень гнева.— Вы всегда сердитесь во время подобных занятий? — спросил горбун.— Почти всегда, — признался Сенджи. — Если я не сержусь, то не могу быть уверен в результате. Иногда это срабатывает, а иногда нет.— Это, кажется, и есть ключ к разгадке, Белгарат, — сказал Белдин. — Гнев является элементом всего, с чем мы имеем дело.— Насколько я помню, я был здорово раздражен, когда проделал такое в первый раз, — кивнул Белгарат.— И я тоже, — добавил Белдин. — Очевидно, тобой.— Почему же ты выместил свой гнев на том ни в чем не повинном дереве?— В последнюю секунду я вспомнил, что наш Учитель очень тебя любит, и не захотел огорчать его, уничтожив тебя.— Это, возможно, спасло твою жизнь. Если бы ты сказал «исчезни», то тебя бы здесь уже не было.Белдин почесал живот.— Теперь понятно, почему нам известно так мало случаев самопроизвольного волшебства, — пробормотал он. — Когда кто-то сердится на что-то, его первый импульс, как правило, — уничтожить источник своего раздражения. Такое, должно быть, происходило множество раз, но спонтанные чародеи в этот момент, очевидно, уничтожили самих себя.Сенджи снова побледнел.— Думаю, я кое-чего не понимаю, — сказал он.— Первое правило, — объяснил ему Гарион, — не позволяет нам уничтожать что бы то ни было. Если мы пытаемся это сделать, то сила волшебства оборачивается против нас и в итоге исчезаем мы сами. — Он содрогнулся, вспомнив уничтожение Ктучика, и посмотрел на Белдина. — Я правильно объяснил?— В общем, да. Конечно, все это несколько сложнее, но ты описал процесс достаточно верно.— Не случалось ли такое с кем-то из ваших студентов? — спросил у Сенджи Белгарат. Алхимик нахмурился.— Возможно, да, — признался он. — Некоторые из них исчезли. Я думал, что они просто куда-то уехали, но, может, это было не так.— А сейчас вы продолжаете преподавать?Сенджи покачал головой.— У меня больше не хватает терпения. Только один из десяти студентов схватывает все на лету, а остальные начинают хныкать и жаловаться, что я плохо объясняю. Я вернулся к алхимии и почти никогда не прибегаю к волшебству.— Нам говорили, что вы можете это делать, — сказал Гарион. — Я имею в виду, превращать медь или свинец в золото.— О да, — беспечно отозвался Сенджи. — Это достаточно легко, но процесс стоит дороже, чем само золото. Теперь я как раз пытаюсь упростить процесс и заменить самые дорогие химикалии. Но мне не удается найти никого, кто бы финансировал мои эксперименты.Гарион внезапно ощутил пульсацию у бедра и с недоумением уставился на кожаный мешочек, в котором носил Шар. В его ушах слышался сердитый звон, непохожий на обычное жужжание Шара.— Что за странный звук? — осведомился Сенджи. Гарион развязал мешочек на поясе и заглянул внутрь. Шар сердито сверкал красным цветом.— Зандрамас? — спросил Белгарат. Гарион покачал головой.— Не думаю, дедушка.— Он хочет повести тебя куда-то?— Вроде бы да.— Давай посмотрим куда.Гарион взял Шар в правую руку. Камень потянул его к двери. Они вышли в коридор. Сенджи плелся рядом, на его лице было написано любопытство. Шар повел их вниз по лестнице к выходу.— Кажется, он хочет, чтобы мы пошли к тому зданию, — заметил Гарион, указывая в сторону башни из белого мрамора.— Это колледж сравнительной теологии, — фыркнул Сенджи. — Жалкая компания недоумков с преувеличенным мнением о своем вкладе в сокровищницу человеческих знаний.— Пошли туда, Гарион, — велел Белгарат.Они пересекли лужайку. Испуганные ученые рассыпались кто куда, словно испуганные птицы, при одном взгляде на лицо Белгарата.Когда они вошли на нижний этаж башни, худой мужчина в сутане поднялся из-за стола, находившегося прямо за дверью.— Вы не имеете отношения к этому колледжу, — возмущенно заявил он, — и не можете входить сюда!Даже не замедляя шаг, Белгарат переместил привратника на лужайку вместе со столом.— Все-таки от волшебства бывает толк, — заметил Сенджи. — Надо будет им подзаняться. Алхимия начинает мне надоедать.— Что находится за этой дверью? — спросил Гарион.— Их музей, — пожал плечами Сенджи. — Старые идолы, религиозные артефакты и тому подобное барахло.Гарион взялся за ручку.— Заперто.Белдин вышиб дверь ударом ноги.— Почему ты это сделал? — спросил Белгарат.— А почему бы и нет? — отозвался горбун. — Не собираюсь тратить время на концентрацию воли ради обычной двери.— Ты становишься лентяем.Они вошли в пыльную захламленную комнату. В центре помещались ряды застекленных ящиков с экспонатами; вдоль стен громоздились причудливого вида статуи. С потолка свисали клочья паутины, в воздухе висел тяжелый, затхлый запах.— Здесь обычно никого не бывает, — сказал Сенджи. — Они предпочитают создавать нелепые теории, а не созерцать подлинные результаты людских религиозных импульсов.— Сюда, — сообщил Гарион, когда Шар снова потянул его. Камень становился все краснее и горячее.Они остановились возле застекленного ящика, в котором лежала старая подушка. Больше внутри ничего не было. Шар жег пальцы Гариона, а его красное сияние наполняло всю комнату.— Что в этом ящике? — осведомился Белгарат.Сенджи склонился вперед, чтобы прочитать надпись на ржавой медной табличке.— Вспомнил! — сказал он. — Они хранили здесь Ктраг-Сардиус, прежде чем его украли.Внезапно Шар без всякого предупреждения едва не вырвался из руки Гариона, а стеклянный ящик разлетелся на тысячу осколков. Глава 8 — Как долго он здесь пробыл? — спросил Белгарат у потрясенного Сенджи, который переводил испуганный взгляд с Шара, сердито поблескивающего в руке Гариона, на то, что осталось от ящика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104