— Мы, кажется, поладим, — заметил Белдин.Сенджи заковылял к каменному столу в центре комнаты. Его левая нога была на несколько дюймов короче правой, а левая ступня — сильно деформирована. Он стал перелистывать лежащие на столе пергаменты.— Превосходно, — обратился Сенджи к Белгарату. — Во всяком случае, ваш взрыв не разметал мои записи по комнате. — Он посмотрел на посетителей. — Раз уж вы здесь, присаживайтесь на что-нибудь.Белдин принес ему кружку эля, потом вернулся к бочке и наполнил еще три кружки.— Мне нравится этот урод, — заметил Сенджи, усаживаясь на стол. — Уже почти тысячу лет не встречал такого, как он.Белгарат и Белдин посмотрели друг на друга.— Солидный срок, — осторожно произнес Белгарат.— Да, — согласился Сенджи. Он глотнул из кружки и поморщился. — Опять эль выдохся! Вы, там, — окликнул он Белдина. — На полке, прямо над бочкой, стоит глиняный кувшин. Будьте хорошим парнем, бросьте оттуда пару горстей порошка в эль — это придаст ему крепости. — Сенджи снова посмотрел на Белгарата. — Так о чем вы хотели со мной поговорить? Неужели это так важно, что необходимо взрывать двери?— Одну минуту. — Белгарат подошел к маленькому человечку. — Гарион, восстанови дверь, чтобы нам не мешали беседовать.Гарион беспомощно посмотрел на остатки двери.— Боюсь, ее уже невозможно собрать, дедушка, — с сомнением сказал он.— Тогда сделай новую.— Я и позабыл о такой возможности.— Тебе нужно иногда практиковаться. Только уж постарайся, чтобы она открывалась. Я не хочу взрывать дверь снова, когда мы будем уходить.Гарион собрал всю свою волю, сосредоточился, глядя перед собой, и произнес:— Дверь! — Пустое пространство тотчас же наполнилось.Сенджи прищурился, глядя на них.— Ну-ну, — промолвил он. — Кажется, у меня весьма одаренные гости. Давно я не встречал настоящих волшебников.— Насколько давно? — напрямик спросил Белгарат.— Около дюжины столетий. Тогда один гролим читал лекции в колледже сравнительной теологии. Страшный зануда, позволю себе заметить, но таковы почти все гролимы.— Сколько же вам лет, Сенджи? — настаивал Белгарат.— Думаю, я родился в пятнадцатом столетии, — ответил Сенджи. — Какой сейчас год?— Пять тысяч триста семьдесят девятый, — сказал ему Гарион.— Уже? — удивился Сенджи. — Как быстро идет время! — Он стал считать на пальцах. — Выходит, мне около трех тысяч девятисот лет.— Когда вы узнали о Воле и Слове? — продолжал Белгарат.— О чем?— О волшебстве.— Вот как вы это называете? — Сенджи задумался. — Полагаю, этот термин более точный. Воля и Слово — мне это нравится! Звучит приятно.— Ну так когда же? — повторил вопрос Белгарат.— Очевидно, в пятнадцатом столетии. Иначе я умер бы в обычном возрасте.— Вы не получили никаких инструкций?— Кто мог инструктировать меня в пятнадцатом веке? Я просто случайно наткнулся на это.Белгарат и Белдин вновь обменялись взглядом. Потом Белгарат вздохнул и прикрыл глаза ладонью.— Такое иногда случается, — сказал Белдин. — Некоторые действительно просто на это натыкаются.— Знаю, но вот что удручает: вспомни столетия, в течение которых наш Учитель обучал нас, а этот парень взял и подобрал все готовенькое. — Белгарат посмотрел на Сенджи. — Почему бы вам не рассказать об этом подробнее? — предложил он.— По-твоему, у нас есть на это время, дедушка? — спросил Гарион.— Мы должны создавать время, — сказал ему Белдин. — Это была одна из последних заповедей нашего Учителя. Каждый раз, когда мы встречаем кого-либо, случайно наткнувшегося на тайну, мы должны все хорошенько расследовать. Даже боги не знают, как это происходит.Сенджи соскользнул со стола и заковылял к покосившейся книжной полке. Порывшись в книгах, он вытащил самую растрепанную.— Простите, что она в таком состоянии, — извинился он. — Ее несколько раз потрепало взрывом. — Алхимик вернулся к столу и раскрыл книгу. — Я написал это в двадцать третьем столетии, — сказал он. — Я заметил, что становлюсь рассеянным, и покуда это еще было свежо в моей памяти, запечатлел все на пергаменте.— Разумно, — одобрил Белдин. — Мой угрюмый друг в последнее время страдает провалами в памяти. Конечно, этого следует ожидать от того, кому уже девятнадцать тысяч лет.— Ты подсчитал? — ядовито осведомился Белгарат.— По-твоему, тебе еще больше?— Заткнись, Белдин.— Нашел! — объявил Сенджи. Он начал читать вслух: — «В течение следующих четырнадцати столетий Мельсенская империя процветала, находясь в стороне от теологических и политических распрей, раздиравших западную часть материка. Мельсенская культура была светской, богатой и просвещенной. Рабство оставалось ей неведомым, а торговля с ангараканцами и их подданными в Каранде и Далазии была чрезвычайно прибыльной. Старая столица Мельсена стала главным центром образования».— Простите, — прервал Белгарат, — но разве это не прямое заимствование из «Императоров Мельсена и Маллореи»?— Разумеется, — без всякого смущения ответил Сенджи. — Плагиат — первое правило науки. Пожалуйста, не прерывайте.— Простите, — извинился Белгарат.— »Но, к несчастью, — продолжал Сенджи, — некоторые мельсенские ученые обратились к колдовству. В основном они сосредоточили свои усилия в области алхимии». — Он посмотрел на Белгарата. — Отсюда начинается оригинальный текст. «Мельсенский алхимик, косолапый Сенджи, случайно использовал колдовство в процессе одного из опытов».— Вы говорите о себе в третьем лице? — спросил Белдин.— Это была традиция двадцать третьего века, — объяснил Сенджи. — Автобиографии считались проявлением дурного вкуса и казались нескромными. Скучное было время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104