Строго взглянув на Шелка, он предупредил: — Мы здесь не для того, чтобы обделывать свои делишки.— Можешь на меня положиться, — сказал Шелк и отошел.Гарион стоял в дверном проеме, щурясь, чтобы глаза привыкли к полумраку. Судя по всему, таверну вообще никогда не убирали. Пол был засыпан соломой, от которой исходил тошнотворный запах пролитого на нее эля, а в углах лежали кучи гниющих остатков пищи. В дальней стене горел камин, добавляя едкий запах дыма к царящей здесь тяжелой атмосфере. Обстановка заведения состояла из грубо сколоченных столов и бревен с вставленными снизу ножками вместо лавок. Заметив Белдина, разговаривающего в углу с несколькими карандийцами, Гарион направился к нему.Проходя мимо одного из столов, он наступил на что-то мягкое. Послышался протестующий визг, и копытца застучали по полу.— Не смей наступать на мою свинью! — воинственно заявил сидящий за столом старый карандиец. — Я ведь не наступаю на твою, верно? Так что смотри себе под ноги!Гарион не без труда понимал диалект, на котором тот изъяснялся.— Прошу прощения, — извинился он. — Может, выпьем по кружке эля? А когда ваша свинья вернется, я извинюсь и перед ней.Карандиец с подозрением покосился на него. Это был бородатый старик в одежде из грубо выделанной кожи и шапке из цельной шкуры барсука с лапами и хвостом. Он был очень грязен, Гарион рассмотрел мух, копошившихся в его бороде.— Я угощаю, — предложил Гарион, усаживаясь напротив хозяина свиньи.Лицо старого карандийца тотчас же прояснилось.Они взяли пару кружек. Эль был каким-то выдохшимся и имел неприятный привкус. Но старик чмокнул губами и закатил глаза, словно отведал прекраснейший напиток в мире. Что-то мокрое и холодное коснулось пальцев Гариона, и он поспешно отдернул руку. Из-под стола на него смотрела пара глаз-пуговиц, обрамленных белесыми ресницами. Поросенок уже успел поваляться в луже.— Вот и мой кабанчик! — захихикал старый карандиец. — Он у меня славный и не держит зла, даром что сирота.— Вот как?— Из его мамаши получился отличный бекон. — Старик высморкался и вытер нос тыльной стороной ладони. — Иногда мне ее здорово не хватает. — Он покосился на меч Гариона. — Большой у вас, однако, ножик.— Да, — согласился Гарион, рассеянно почесывая за ушами поросенка, который зажмурился от удовольствия, положил голову на колени Гариону и радостно захрюкал.— Мы спустились с гор, — сказал Гарион, — и видели на равнине много дыма. Там что, какие-то неприятности?— Хуже не придумаешь, приятель, — серьезно ответил старик и снова покосился на собеседника. — Вы часом не из этих маллорейцев?— Нет, — заверил его Гарион. — Я приехал издалека, с запада.— Не знал, что кто-то живет еще западнее маллорейцев. Так вот, на равнине произошло нечто вроде спора из-за религии.— Из-за религии?— Я в этом плохо разбираюсь, — признался карандиец. — По мне, так пускай боги сами о себе заботятся, а у меня своих дел по горло.— Вполне разумный подход, — осторожно заметил Гарион.— Рад, что вы так считаете. В Даршиве живет некая Зандрамас, одна из этих гролимов. Она объявилась в Воресебо и начала рассказывать о новом боге ангараканцев — Торак ведь помер. Ну, а меня это интересовало так же, как моего кабанчика. Он у меня смышленый и сразу понимает, когда люди болтают чепуху.Гарион потрепал поросенка по грязному боку и был вознагражден восторженным хрюканьем.— Симпатичная хрюшка, — согласился он.— Я его очень люблю. Он теплый, и к нему приятно прижиматься холодной ночью — к тому же он почти не храпит. Ну так вот, эта Зандрамас явилась сюда и начала проповедовать, как положено, со всеми штучками. Гролимы всегда вопят, стонут и падают лицом вниз. А потом с гор пришла новая шайка гролимов, и они стали говорить, что Зандрамас чертовски не права. То есть у ангараканцев действительно есть новый бог, но совсем не тот, о котором рассказывает Зандрамас. Вот откуда этот дым на равнине. Обе стороны жгут и убивают друг друга, потому что никак не договорятся, кто должен быть новым богом. А мне не нужны ни те, ни другие. Мы с моим кабанчиком поднимемся в горы и подождем, пока они друг с другом разберутся. А потом мы вернемся и будем кланяться тому алтарю, который одержит верх.— Неужели эта Зандрамас женщина? — осведомился Гарион.— Хочешь верь, хочешь нет, — фыркнул карандиец. — В жизни не слыхал ничего глупее. Женщины не должны соваться в мужские дела.— Вы когда-нибудь видели ее?— Я уже говорил, что не суюсь в религиозные споры. Мы с кабанчиком стараемся держаться от них подальше.— И хорошо делаете, — одобрил Гарион. — Мне вот с друзьями надо проехать через эту равнину. Кроме гролимов, там нас поджидают какие-нибудь сюрпризы?— Сразу видно, что вы иностранец, — сказал карандиец, многозначительно глядя в пустую кружку.— Давайте выпьем еще по одной. — Гарион вынул монету из кошелька и подал знак слуге.— Все дело в том, приятель, — продолжал словоохотливый хозяин поросенка, — что в этой части страны, когда гролимы выясняют отношения, то всегда приводят с собой солдат. Те, что держат сторону Зандрамас, притащили армию короля Воресебо. Старый король не лез в религиозные споры, но его сынок решил, что старик слишком глуп, чтобы править страной, сверг папашу и сам уселся на трон. У сынка косоглазие, поэтому он вечно косит в ту сторону, которая, по его мнению, собирается победить. Вот он и снюхался с Зандрамас, но тут явился этот парень, Урвон, привел с собой целую армию из Дженно и Ганезии — ребят в латах и безобразных черных псов. Вот равнины и задымились. Они убивают друг друга, а пленных приносят в жертву на алтарях. На вашем месте я бы держался от них подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104