В одно ухо влетело, в другое Ц вылетело. Впрочем, как и всегда. С
роду не вдавался в его проповеди. Чему человек может научить дракона? Нич
ему не может. И не научит ничему, и в веру свою не обратит.
Чтобы не обижать блаженного, я все-таки ответил, не мысля предмета, как мо
жно туманнее:
Ц Пока, Михаил Кузьмич, не решил ничего. Пока мнусь-перетаптываюсь на гр
анице опыта и осознания.
Ц Торопись, торопись с решением, Егор Владимирович. Как жить-то дальше б
удешь, если в Избавителя нашего не уверуешь?
И тут стало понятно, про какие такие сорняки говорит наш славный дворник.
Он все о том же. О прополке души. О ее спасении.
Как четыреста пятьдесят восемь лет до этого дня жил, так и дальше буду, под
умал я про себя, а вслух произнес с деланым сожалением:
Ц Христос уверял, что спастись можно только через любовь, а у меня, Михаи
л Кузьмич, с этим делом большая напряженка.
Ц Бывает, Ц посочувствовал мне дядя Миша. Ц Только жить без любви нель
зя.
Ц Это смотря что под жизнью понимать.
Дядя Миша мигом зацепился за тему:
Ц А что ты, например, под этим делом понимаешь? Что такое, по-твоему, Егор В
ладимирович, жизнь?
Ц Жизнь Ц это… Ц Я задумался и после недолгой паузы сказал: Ц Я тебе, Ми
хаил Кузьмич, вместо определения на этот счет лучше одну историю расскаж
у.
Ц Давай, Ц согласился он.
И я начал:
Ц Однажды, когда я был ребенком, мой наставник… Ц Я прервался и пояснил:
Ц Был у меня такой, что-то вроде няньки, только мужик.
Дядя Миша кивнул Ц дескать, понимаю, бывает.
Ц Так вот, Ц продолжил я. Ц Однажды мой наставник привел меня на озеро.
Купаться не разрешил, потому как вода была еще холодная, но немного побро
дить по воде вдоль берега позволил. Естественно, велел, чтобы далеко не от
ходил. Строго-настрого велел. Мол, ни-ни чтобы. Я пообещал. Я был очень посл
ушным… мальчиком. Ну и вот. Стал я, значит, бродить по воде, яко посуху, мелоч
ь всякую рыбью прутиком пугать. И ничего беды не предвещало. Абсолютно ни
чего. Но вдруг в одном месте ноги мои начали скользить по илу, и стал я спол
зать на глубину. Не сразу бултых, а потихоньку так, потихоньку. И все глубж
е и глубже. Кричать я почему-то не стал. Не помню почему. Кажется, подумал: л
юди на берегу загорают, наставник носом в книгу уткнулся, небо голубое, со
лнышко сияет, такая благость кругом, и тут вдруг я всю эту благость своим к
риком порушу. Так подумал. Или что-то навроде того. И не стал никого звать. Г
лупость, конечно, если рассудить, но что было, то было. Может, еще и то тут св
ою роль сыграло, что ничего-ничегошеньки не знал про смерть и оттого чувс
тва самосохранения не ведал. Что взять? Ребенок. Глупый непуганый ребено
к. И вот стал я, значит, тонуть. Вода сначала до рта дошла, потом до носа, почт
и утонул уже. Еще чуть-чуть, воздух бы в легких кончился и… Но тут мне под но
ги попался камень. Небольшой такой, с футбольный мяч. И я как-то так на него
пальцами, пальцами… Зацепился, в общем, за этот голыш. На носочки привстал
, вытянулся весь в струнку, голову задрал, дышу носом… Живу. И стараюсь не д
вигаться. Камень-то скользкий, того и гляди соскользнешь. Соскользнешь, и
сразу в бездну. Вот так-то оно все, Михаил Кузьмич.
Я замолчал и стал чесать за ухом подбежавшего Кипеша.
Ц Так это ты все о чем, Егор Владимирович? Ц прервал мое молчание дядя Ми
ша.
Ц О жизни, Михаил Кузьмич. О жизни. Ты спрашивал Ц я ответил. Так получает
ся, что для меня жизнь Ц это и есть нелегкое стояние на том подводном камн
е.
Дядя Миша озадаченно хмыкнул, вытащил пачку «Примы» и угостил меня цигар
кой. Мы закурили. Курили чинно и без баловства. А главное Ц молча.
Не знаю, о чем думал дворник, а я ни о чем не думал, просто наблюдал за сценко
й, которая разыгралась на детской площадке.
В песочнице копались двое ребятишек лет, наверное, четырех. Мальчик и дев
очка. Не знаю, что уж они там, какие куличики между собой не поделили, а толь
ко вдруг девчонка взяла да и ударила пластмассовым совком мальчишку по г
олове. И пока он соображал, заплакать ему или нет, она, по-девчачьи коряво р
азмахнувшись, ударила его еще раз. Бабах Ц на тебе, дурак нехороший. От ду
ши приложилась красна девица. Ничего не скажешь Ц от души.
После этого парню уже, собственно, ничего другого и не оставалось, как тол
ько зареветь. Горькими слезами и без излишнего геройского выпендрежа. Чт
о он срочно, не сходя с места, и предпринял.
Правда, поначалу, как это у них, у нынешних-то, водится, в один лишь глаз. Вто
рым стал напряженно зырить по сторонам. Желал лично отследить реакцию ми
ровой общественности. Общественность, надо сказать, его не подвела: обе б
абки, ослабившие за болтовней контроль над подопечными, тут же подорвали
сь со скамейки. И ну к песочнице. Бодро, скачками, обгоняя друг друга. Туда, т
уда Ц к эпицентру «кровавой» трагедии.
Пацан, узрев, что миротворческие силы на подходе, перестал экономить рес
урс жалости к самому себе, расслабился и припустил уже в оба-два глаза. Гу
бы его задрожали. Носопырка соплями набухла. Началась у парня вульгарная
истерика. Зашелся.
А юная феминистка, ошарашенная столь неожиданным результатом своей агр
ессии, вмиг сделалась испуганной, уронила безвольно совок на дно песочни
цы и, побледнев, на всякий случай тоже завыла. Причем мастерски Ц с ходу н
авзрыд. Дескать, жалейте, люди, коль на то дело пошло, тогда уж и меня Ц несч
астную жертву темных страстей.
Колодец двора наполнился тревожной какофонией, вобравшей в себя нараст
ающий детский вой, шелестящие старушечьи причитания и лай рванувшего к м
есту разборки пса Кипеша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131