Фото
граф куда-то метнулся, притащил сиреневый пластмассовый тазик и предусм
отрительно подставил лошади под хвост. С минуту публика, затаив дыхание,
ждала, что вот-вот повалятся «яблоки». Но не случилось. Когда фотограф убр
ал тазик, по толпе прошел вздох разочарования. Лошадь обманула общее ожи
дание.
Люди как люди, подумал я. Как во все времена Ц мечтают о Спасении, а просят
хлеба и зрелищ.
И посмотрел, сколько еще осталось в бутылке.
По стеклу скользила капля. В капле, как муха в смоле, билось каштановое сол
нце. Пива осталось еще на добрых три глотка.
Я оторвал зад и пошел к верблюду, возле которого в ту минуту никого не было
. Момент был подходящим.
Каких-то восемь лет назад Саида звали Купреяновым Петром Романовичем, и
был он тогда человеком. Самым обыкновенным человеком. Честно служил на р
адиозаводе начальником сборочного цеха и пользовался у трудового колл
ектива заслуженным авторитетом. И семья у него была Ц жена и дочь-школьн
ица. И тесть еще был. Абрам Моисеевич Либерман. Вот этот самый Абрам Моисее
вич (в миру Ц главный бухгалтер чаеразвесочной фабрики, а по жизни Ц лат
ентный каббалист-чернокнижник) как раз и превратил Петра Романовича в в
ерблюда.
Случилось все нелепо, глупо и, как это и бывает зачастую у людей, сгоряча.
А вышло все из-за треклятого дефолта.
И вышло так.
Когда рубль в августе 1998 года закатился за плинтус, на радиозаводе, где и бе
з того в ту пору дела шли ни шатко ни валко, а большинство цехов превратили
сь в вещевые рынки, производство встало окончательно. Генеральный дирек
тор, не видя никакой перспективы, собрал всех работников завода в актово
м зале и объявил им вольную. Так Петр Романович Купреянов в одночасье пре
вратился в безработного.
Очутившись на улице без выходного пособия бывший начальник сборочного
цеха не нашел ничего лучшего, как зело надраться. Что, конечно, учитывая вс
е обстоятельства, понятно и даже простительно. Но вот то, как он повел себя
дальше, это уже непростительно. Повел же он себя самым паскудным образом:
вернувшись домой, стал буянить, гнобить жену, а попытавшегося его урезон
ить Абрама Моисеевича зачем-то назвал жидом да еще к тому же и пархатым. И
войдя в раж, заявил вдогон, что такие вот деятели, как Абрам Моисеевич, как
раз Россию-матушку-то и продали всяким импортным фирмачам-сволочам.
Своими хмельными и неумными словами Петр Романович обидел Абрама Моисе
евича до глубины души, поскольку тот конечно же не продавал Россию и даже
никогда не помышлял об этом. Мало того, являясь большим патриотом страны,
в которой родился, вырос и собрал полную коллекцию почетных грамот, горя
чо верил в ее будущее возрождение. Кстати, именно поэтому наотрез отказы
вался в свое время от заманчивых предложений переехать на постоянное пр
оживание в обетованную страну Израиль.
Кончилась ссора плачевно: получив от жены сковородой по ранней плеши, Пе
тр Романович вспылил и с криком «Ноги моей больше не будет в этом доме!» ре
тировался на улицу. Там-то его и настигло проклятие оскорбленного черно
книжника.
Чем, какими такими больными фантазиями руководствовался Абрам Моисеев
ич, превращая Петра Романовича именно в верблюда, неизвестно. Возможно, т
ут сыграл свою подлую роль бородатый анекдот про крокодила, чебурашку и
злого волшебника. Или, быть может, случились некие коннотации, связанные
с легендой о сорокалетнем походе Моисея по пустыне. А может статься, что-т
о иное в тот миг в голове у бухгалтера всплыло, вспыхнуло и перемкнуло. Кто
знает. Сия тайна велика есть. И теперь эту тайну уже никому не раскрыть, по
скольку в тот же самый вечер у Абрама Моисеевича случился сердечный прис
туп, от которого старый еврей скоропостижно помер.
Такая вот вышла ерунда.
Старик помер, а Петр Романович (по той причине, что заклятие может снять то
лько тот, кто его накладывал) до сих пор влачит земное существование в обл
ике верблюда. Будь он и в ментальном плане верблюдом, это было бы еще ничег
о. Естество бы взяло свое, растворило рассудок без остатка и тем изжило бы
печали. Тогда можно было бы жить. Живут же другие скоты. Но вся скверность
положения бывшего начальника сборочного цеха как раз в том и заключалас
ь, что, имея тело животного из отряда мозоленогих, умом он был человек разу
мный. Изощренно наказал его тесть. Примерно наказал.
Думается, Абрам Моисеевич давно бы простил своего непутевого зятя (ведь
не фашист какой, советский человек), но восемь лет как покоится его прах на
новом еврейском кладбище: по центральной аллее Ц двадцатый участок, ше
стая могилка слева от края, кто ни пройдет, положит камешек. Так что не до д
ольних печалей нынче Абраму Моисеевичу, в горних эмпиреях витает.
Правда, есть еще Большой Совет, который имеет право снимать в исключител
ьных случаях заклятие коллегиальным решением. Но это Ц процедура. Долга
я и кропотливая бюрократическая процедура. Обслуживанием которой я, сов
ершенно случайно узнав об этой грустной истории, и занимаюсь с переменны
м успехом уже без малого год.
Ц День добрый, Егор Владимирович, Ц без особого воодушевления поприве
тствовал меня верблюд, когда я присел рядом на корточки.
Ц Добрый, Ц согласился я. Ц Пива, Петр Романович, хлебнешь?
Ц Не откажусь.
Я ткнул бутылкой в его потешную морду, и он, забавно выгнув нижнюю губу, шу
мно высосал остатки пива.
Ц У меня хорошая новость, Петр Романович, Ц нарочито бодрым голосом соо
бщил я. Ц Третьего дня получил письмо из Вены. Твоему делу дали ход, рассм
отрение назначено на ноябрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131