Ц успела она.
Ц Знаю. На Франка Каменецкого. Напротив завода Куйбышева.
Ц Ага-ага, шеф, напротив. Так вот там во дворе двухэтажка. Как зайдете Ц с
разу вывеску увидите: «Тату-студия Доктора Пеппера».
Ц Ясно. А как этого твоего доктора зовут?
Ц Доктор Пеппер его и зовут, можно просто Ц Док. Откликается.
Ц Спасибо тебе большое, подруга моя, за ценную информацию, Ц поблагодар
ил я.
Ц Не надо благодарностей, шеф, Ц четко, как бравый ефрейтор на строевом
смотре, произнесла Лера. Ц Помогать вам Ц это моя работа.
Ц Опять ерничаешь?
Ц Как можно, шеф!
Ц Тогда живи, Ц разрешил я.
И только тогда она заискивающим голосом поинтересовалась:
Ц А что там с моей премией?
Ц Будет тебе премия, Лера, Ц пообещал я. Ц Будет. И премия тебе будет, и от
пуск тебе будет, и полный пряников социальный пакет.
Ц А когда?
Ц Если верить Гарику Сукачеву, а оснований ему не верить у меня лично нет
, все это будет тогда, когда закончится последняя война.
Ц А она, шеф, закончится?
Ц Все войны когда-нибудь заканчиваются.
Ц Хочется, чтобы побыстрее, Ц вздохнула Лера.
Ц Сам этого желаю всеми фибрами и жабрами, Ц признался я. Выдержал мног
означительную паузу, сказал: Ц Жди, Лера, новостей.
И, сложив аппарат, дал по газам.
Было уже семь вечера, а я хотел застать Доктора Пеперра на рабочем месте, п
оэтому гнал как угорелый.
И, слава Силе, успел.
Отрекомендованный мне мастер тату сидел в процедурном кабинете на подо
коннике, болтал ногами и вел деловые переговоры по телефону.
Это был субтильный молодой человек с оттопыренными ушами и улыбкой до эт
их самых великолепных ушей. Выглядел он стильно: трехдневная щетина, рва
ные джинсы с «сединой» на коленках, майка невнятного цвета с надписью «Т
акі, як ми, взагалі нікому не треба» и копеечные кеды с концептуально не за
вязанными шнурками. Но особенно мне понравилась его прическа Ц сразу и
не понять: то ли он отдал за нее две сотни баксов, то ли просто неделю не рас
чесывался. Короче, тот еще тип.
Когда я вошел, он кивнул на кресло, подозрительно похожее на кресло гинек
олога, и показал мимикой: подожди, приятель, сейчас закончу, и потолкуем.
Пока он обговаривал со своим собеседником цену на партию неведомых мне к
лип-кордов, я листал альбом с образцами. Там было на что посмотреть, в очен
ь реалистичной манере были изображены: мужественные архангелы, сексуал
ьные ангелы, соблазнительные наяды, сирены и амазонки, а еще саламандры, я
гуары, хищные птицы, драконы всевозможных видов, стальные монстры, антич
ные воины, средневековые рыцари, насекомые какие-то фантастические, зам
орские цветы и прочее, прочее, прочее.
Ц Ну как тебе? Ц закончив разговор, спросил у меня Доктор. Ц Нравится?
Ц Красиво, Ц ответил я, легко и без напряга приняв его «тыканье». Ц Мне
очень нравится.
Услышав столь незамысловатую оценку своим работам, он спрыгнул с подоко
нника, фамильярно хлопнул меня по плечу и расхохотался в голос.
Смеялся он долго, от души. Пришлось унять:
Ц Ты чего это, дружище, так зашелся?
Ц Хорошо, чувак, сказал, Ц вытирая слезы, ответил Доктор. Ц Красиво Ц и
писец. Красиво Ц и отцепись. И не цепляйся. Уважаю, когда так. А то знаешь, и
ные пыжатся что-нибудь этакое загнуть. Чтобы, типа, умно вышло. Знатоков, м
ать его, из себя корчат. Искусствоведов. Ц Он поморщился и потряс головой
. Ц Бррр, не люблю искусствоведов.
Ц Я тоже их не люблю, Ц признался я. Ц Особенно тех, что трутся при галер
еях.
Правда, не люблю. Уж больно ужимками своими они похожи на тех, чье ремесло
заключается в наглой разводке ближнего своего: на привокзальных таксис
тов, лохотронщиков, политтехнологов, певцов под «фанеру» и строителей фи
нансовых пирамид. На устах у них мед, в глазах Ц жесть, на уме Ц желание вп
арить и нагреть.
Как таких любить?
Особенно меня бесит их высокомерное отношение к ясной бинарной оппозиц
ии «красиво Ц некрасиво». К этой паре немудреных понятий, с помощью кото
рой проявляет свои художественные предпочтения всякий нормальный чело
век.
Лично я так думаю: понятия эти хоть и немудреные, но отнюдь не примитивные
! Ведь человек эту естественную систему эстетических координат взращив
ает в своей душе не год, не два, а с самого детства. Взращивает и лелеет. И ус
ердно питает ее сокровенность мимолетными впечатлениями. Какой только
ерундовины, какого только пустяшного пустячка в том удобрении нет. Много
там чего. Все-все, что однажды ненароком торкнуло. Поэтому когда человек
тихо и без придыхания говорит «красиво», это не значит, что у него в душе н
ичего не происходит. Возможно, у него там в это время буря бушует. Даже оче
нь возможно.
А знатоки искусства на зарплате корчат из себя фиг знает кого и над норма
льными людьми потешаются. Если и не пальцем тычут, то многозначительно п
ереглядываются да в сторонку хихикают. А у самих-то взамен что предъявит
ь? Что? Пустота одна. Пусть и обернутая в блестящие фантики, но пустота. Зат
о в простоте слова не скажут. Нарисует шут гороховый какой-нибудь там чер
ный квадрат, а эти уже всякую ересь несут. Рады стараться. Типа: «Если исхо
дить из того, что всеобщей категорией, обозначающей какое угодно содержа
ние картины, есть категория Бытия, то черный квадрат можно истолковать к
ак символ Ничто или Инобытия. Автор через отрицание исторического Бытия
идет к Ничто и от него к Инобытию нового мира, в котором уже нет раздражающ
ей органики».
Зачем пурги-то столько? Нет чтоб по-честному сказать, вот, мол, граждане-по
купатели, предлагается вам пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131