Паханенок всячески увиливает, но своей доли ноши не
минует. Под насвистывание птичек и жужжание поздних мух начинается новый
отрезок пути. Охотники уже исчезли из виду. Всем приятный народ эльфы,
только одно плохо - скрытные они, что в общении, что в действиях. Я бы не
стал гарантировать, что Граф, скажем, не идет за кустами в трех шагах, и
никто его не заметит, пока он сам себя обозначить не пожелает. Я все
размышляю над рассказом Хворого и наконец говорю:
- Слушай, Пахан, ты место, где эта "муха" сидела, знаешь?
- А как же! Нехорошее место, не ходит никто туда.
- А мы?
- И мы не пойдем.
- А почему? Я на Дальнем Юге с этими чудовищами дела немного имел, и
знаю, как с ними обращаться. Там и заночевать можно, раз никто не сунется.
- А что, и вправду, - Паханенок встревает. - Мне-то что, и тебе-то
что, а нехороших мест пусть вон светлые да Алек боятся.
- Э, нет, - обрывает Пахан, - так рассуждать совсем не дело. Слушай,
- это он ко мне обращается, - а ты точно уверен, что там никаких сюрпризов
нет? Ладно, тогда посоветуемся - решим.
К середине дня появляются охотники с двумя белками и одним -
рябчиком, что ли? - и начинается обсуждение, идти или нет на нехорошее
место. Я изощряюсь в дипломатии и красноречии - аж самому противно - но
своего добиваюсь: идем, хотя и без особой охоты. Природа вокруг не так
чтобы бедная, но однообразная весьма. Трава вся одинаковая, березки - от
одной до другой без разбега не доплюнешь. Правда, Барон говорит, что белок
в ельнике стреляли, да где он, тот ельник! Небо потихоньку затягивает
дымка, как обычно здесь бывает, белесая и размытая. Эльфы места начинают
узнавать - уже не Пахан их ведет, а они дорогу выбирают.
Солнце еще за лес не ушло когда мы подходим к "злому месту". Меня
выталкивают вперед, а остальной народ за спиною держится, оглядывается
подозрительно да принюхивается. Итак, продравшись через молоденькие
заросли, я первым выхожу на поляну. На ней чернеет туша обгорелого
вертолета, двухвинтовой, поперечный. Таких при мне на базе не было, и я
стою в нерешительности. Знать бы, как он сюда попал хотя бы! Если своим
ходом, то скорее всего на нем стоит лучевой реактор, и тогда шутки в
сторону, а если завихрением занесло, то враг его знает, может быть и так,
и эдак.
- Стойте все здесь, - говорю, - и за мною смотрите, если там все
нормально, я знак подам.
Железный труп изборожден характерными разводами - видимо, не одна
молния в него попала, а с десяток. Лопасти все почти поотваливались,
только на правом винте одна висит, покачивается, посерела уже вся. Стекла
побиты - или сами полопались, дверца открыта, и я не без опаски лезу
внутрь. Прежде всего - нет ли "звездочки"? В брюхе нет, в гондолах вроде
бы тоже, пульта не наблюдается - это меня радует. Высовываюсь в
иллюминатор, машу рукой - мол, все в порядке - и отряд тихо и не очень
решительно двигается к вертолету, а я разбираюсь, что здесь есть. Фюзеляж
забит полусгоревшим чем-то, когда-то были нужные и добротные вещи, а
теперь хлам обугленный. Наверное, рейс был откуда-то из глубинки и везли
имущество временного поста, а может, и добычу какой-нибудь
исследовательской группы. Среди прочего нахожу вспученную и порыжелую, но
целую банку загадочных консервов, а потом контейнер типа "S" - надо же,
помню! - этот контейнер водо-, газо-, термо- и так далее защитный, и
содержимое наверняка сохранилось. Я роюсь в мусоре без всякой цели, просто
хочется найти еще какой-нибудь осколок той, прежней жизни, к которой все
никак не удается вернуться. Тем временем и спутники мои осмелели - и
вокруг ходят, и внутрь заглядывают, а Паханенок в движок залез и что-то
там с позвякиваниями крутит. Барон меня зовет наружу - что-то нашел. Я иду
к нему довольно весело, о чем-то рассуждаю, а подойдя, на полуслове
осекаюсь. Оплетенный густой травой, лежит человеческий скелет. Одежда на
нем была когда-то кожаным летным комплектом, но она обгорелая,
полуистлевшая и разорванная к тому же - не иначе стервятники постарались.
Около останков руки врос в землю большой уродливый пистолет, я наклоняюсь
и поднимаю оружие, а затем, заметив на куртке чудом уцелевший карман,
вытаскиваю оттуда пластиковую карточку и гляжу на нее. С фотографии уныло
смотрит знакомое лицо. Пьеро, мой сменный водитель, честно пытавшийся
выполнять все инструкции и рекомендации. Нашел я осколок той жизни! Тут
уже не до самоотчета - внутри словно бомба взрывается и все вокруг
становится отвратительным и ненавистным. Орки ко мне спиной стоят -
сволочи! Эльфы глядят на меня с интересом и пониманием - я сейчас бы их
всех поубивал, плевать на все клятвы. Я перевожу глаза с них на скелет -
по черепу бежит струйка муравьев. Это меня добивает окончательно. Уже
совсем не помня себя, я вскидываю пистолет и жму оба курка до упора. Из
ствола бьет ослепительная струя, и на месте муравейника поднимается вверх
столб огня. Я провожу огненной чертой через всю поляну, скашиваю лесок на
ее краю, а затем в полной невменяемости поворачиваюсь к эльфам, они стоят
и явно не верят, что все еще живы. Ору:
- Значит, зло форму приняло, а вы справились, идиоты! Ну так
получайте!
Вскидываю я руку с пистолетом, но в последний момент что-то все-таки
осознаю, и, не в силах остановиться, направляю огненную струю на камень,
торчащий из травы у края поляны. Граф с отчаянным лицом кидается ко мне,
но земля под ногами содрогается, и вся поляна вместе с остатками
вертолета, травой и горящими прогалинами летит вниз, перемешиваясь и
мелькая перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131