Орки-уроды, отродье гоблинское, краболовы-выродки,
хаттлинги - землю грызут, норы роют, эти еще, щепкачи волосатые, им вообще
не больше века жизни осталось - разве это те, с кем можно встретить
счастливые дни! А вы, уртазым-могузы, рождаетесь на железных островах -
разве вам не приятней иметь дело с честными трудовыми гномами, чем с этими
бездельниками, вся заслуга которых в том, что "они первыми открыли глаза в
этом мире"!!
Гном, наконец, спотыкается и долго кашляет, подавившись собственной
слюной. Я раскрываю было рот высказать все, что думаю по поводу этой
тирады, но Ар, не снизойдя до членораздельного пожатия, тыкает меня локтем
в бок, а сам говорит:
- Что ж, мы послушали, и скорее всего, придем к согласию. Сейчас же
мы отпустим тебя до гномьей ватаги, но, пожалуйста, не говори там таких
речей. Проболтается кто, а неизвестно, какие здесь порядки держатся.
Гном кивает - мол, уразумел, - и я режу ему веревки, он ощупывает
затекшие ноги, несколько шатающихся шагов, а потом оклемался и к своим
идет. Идет и, небось, уже видит в мечтах, как люди с гномами рука об руку
стройными рядами идут брать Куранаха за глотку. А там и пресловутая
могучая сила появляется, и все вокруг в мире становится огромной горой,
доверху набитой железом, алюминием, камнями и прочим. А эльфы манатки свои
свернули и отбыли к чертям собачьим восвояси, а оркам туда путь заказан, и
они где-нибудь на морском берегу режут в тоске друг друга, потому что
больше и резать-то некого. Дурак ты, гном. Не будет ни большой горы, ни
исчезающих в небе эльфийских кораблей. А будет просто грандиозная резня,
потому что не одни гномы чувствуют себя обиженными, уж больно сладкий
кусок кинул Друг Союзу Свободных Народов. А вот Чисимет о другом
размышляет, бурчит вслух:
- Ну и жизнь. На западе война, на востоке урхи. А в самой стране
совсем худо: стоит показаться опасным кому - тем же гномам, борцам с тьмою
- и, пожалуйста, клетка к услугам, и никто разбираться не будет.
Ар добавляет:
- А вообще-то говоря, система неплохая. Любого жителя можно к ногтю в
нужный момент прижать. Но будь у нас так в Круглом, я бы, пожалуй, ночью
спокойно бы спать не мог.
Ар мудрец и политик, только не в спокойном сне к власти причастных
дело, а в спокойном сне тех, кто под этой властью живет, не по незнанию
спокойном, а по действительной честности тех, кому эта власть доверена.
В лесу трубит то ли рог писклявый, то ли флейта басистая, на полянку
является толпа лесных, во главе которой вышагивает невысокий худощавый
мужчина - не мужик, а именно мужчина с дубиной на плече. Рядом
Ларбо-младший топает, он тащит на плече здорового живого поросенка с
завязанным ртом, что не мешает ему - поросенку - время от времени
разражаться серией визгоподобных звуков. Нас он пока не видит - на шатер
глядит. Подошел к строению, поросенка шмякнул оземь, а навстречу из шатра
вылезает невысокенькая бабенка, черные волосы до плеч, а одежда сильно
смахивает на наряд эльфа-воина, да это он и есть, только перешитый и
бусами да висюльками украшенный. Они стоят ко мне боком, друг на друга
любуются, и мне с ними все ясно. Бедняга Ларбо, каково ему сейчас будет!
Поворачивает он голову, ах, сюрприз, Алек навстречу идет.
- Как, ты жив, и все живы?
- Как видишь. А ты тут тоже, я вижу, - пауза, - жив.
Ларбо краснеет и пускается в объяснения. Дескать, Анлен хорошая
девушка, и он ее бесконечно уважает, но тут такое дело, и вообще - судьба
и так далее. Мне это слушать надоело, и я ему выдаю плоды своих
умопостроений:
- Да что ты заладил - Анлен, Анлен! Дома твоя Анлен, леденцы варит
для надежи и опоры Кун-Манье Первого.
У Ларбо глаза принимают квадратную форму, а общий вид выражает мысль:
"Рехнулся парень с горя, а ведь в советниках ходил!". Но я не свихнулся,
этому подтверждение хотя бы то, что сама Анлен, на Ларбо глядючи, четко и
ясно говорит:
- Да, Ларбо, Анлен дома, и варит леденцы. Я хоть и звалась этим
именем, отнюдь не та, за кем ты увивался в Круглом царстве.
Ларбо вконец потерян, бормочет:
- А кто же тогда, и зачем ты тогда... - а Анлен в ответ улыбается, да
не обычной своей улыбкою, бессильной да бессмысленной, а четко так, с
осознанием собственной ценности.
- Ну, кто я, тебе знать не положено, да сама говорить не хочу, имя
называть. А зачем - пожалуйста. Просто спокойной жизни подлунных и
подсолнечных народов грозит очередная опасность. Грозит отсюда, из этих
мест, и упускать время нельзя - горький опыт борьбы с Врагом кое-чему
научил. А вот что и в какой форме угрожает - неясно и неизвестно. Мое дело
- узнать об этой силе как можно больше, а удастся, так и помешать ей. Я
думала попасть сюда через Южное Прибрежье, но получилось все быстрее и не
так, как думалось. Да и я оказалась не такой уж талантливой шпионкой -
вон, даже Алек меня разгадал, хоть я эту Анлен играла и старательно, и
устала от этой маски очень. А теперь моя дорога - на север. Очень странные
дела творятся здесь, и главная их пружина - некто, именуемый здесь Другом.
Ларбо:
- Эх, если б ты еще и Андрея с Брыком нашла! Их опять захватили в
одной из стычек Куранаховские воины, и теперь их отправили "к Другу на
очищение".
Я сажусь на землю и долго думаю, а когда придумываю, то снова встаю:
- Что ж, Анлен. Тебе не придется идти одной. Я не сыграл против Врага
- так может, помогу в работе против, как его - Друга?
Чисимет вздыхает:
- Ты уж, Алек, извини, зря я тебя втравил в это дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131