Я себе замечаю,
что теперь неудивительно, что "самое северное королевство светлого народа"
так непохоже на все знакомые мне до сих пор эльфийские образования.
Итак, что с нами делать, решит Высший Совет Союза Свободных Народов,
а нас о решении сем известят. Совет - это замечательно, значит, будут
говорить, а узнать, что - это наши проблемы. Я ставлю магнитофон на режим
максимальной емкости и, когда мы выходим из зала, забываю его под скамьей.
Опять переходики и мостики, и размещают нас, наконец, в небольшой
комнатке без окон, но зато с тремя отдушинами у потолка и коврами на
стенах.
- Ну, - спрашиваю, - у кого какие впечатления? - а сам показываю на
стены и свои уши. Понимают все, даже Анлен, она и высказывает требуемые
впечатления, самые лучшие, естественно.
Потом наступает тишина - разговор идет через руки. Чисимет и вправду
считает, что все прекрасно и хорошо, Ар же менее радужно настроен:
"Светлота, она, конечно, светлотою, но мы-то тут не подмога необходимая, а
просто незнакомцы неясные. Не те нынче времена, когда любой более-менее
древний эльф с первого заходу умел понять, кто стоит перед ним."
Дверь распахивается, входит бравый стражник и вносит магнитофон:
"Вещь ваша, в зале забыли." Наверняка его перед тем, как отдавать понесли,
и обнюхали, и прообманивали, а опасности не нашли ребята - естественно! То
ли дело был бы какой-нибудь змей с порчей! Я отматываю ленту назад, ставлю
самый тихий звук, а Анлен, Чисимет и Ар принимаются говорить, смеяться -
словом, зашумлять.
Первые слоги слов в записи иногда глотаются, но понятно. Разговор
куда как более деловой, никакой тебе возвышенной фразеологии, как было на
аудиенции. Прежде всего, во мне признают "уртазым-могуза" - слово
вахлаковское, обозначает "совсем чужие люди с железных островов". Слухи,
значит, про нас и сюда дошли. После идентификации моей персоны идет,
видимо, продолжение старого спора, за кого нас, уртазов, считать. Здесь
про нас ничего, кроме слухов, неизвестно, и поэтому спор получается
беспредметный и неинтересный. Куранах его прекращает следующей загадочной
фразой: "Если мы точно не знаем, значит, поможет друг", - слово друг не
иначе, как с большой буквы произнесено, так же как у нас в свое время
говорили "Враг". И дальше: "Советы Друга никогда не были лишними. Сегодня
ночью я войду в комнату, а утром сообщу вам." Тут кто-то из свиты замечает
магнитофон и предлагает выяснить, что это за вещь. Некоторое время идет
выяснение, потом его берет точно гном - по голосу ясно, - и уходит. Шаги,
шаги, а потом такой разговор:
"Ты всех собрал, все готово?"
"Да. Только вчерашняя эстафета еще пятерых привезла, надо срочно
рассовать".
"А кто это?"
"Три человека с Северного пограничья с серыми клеймами и два эльфа -
тысячник и, кажется, десятник из западного войска, последние, кто в
Заречном походе бывал".
"Хорошо. Эту штуку в сундук надо передать, там сидят четверо, с неба
упавших. Я думаю, тебе завтра и их рассовывать придется, если не уйдешь до
утра".
В ответ короткий смешок и все - кроме нескольких перемолвок караулов,
передающих "штуковину" из рук в руки.
Я беру за руки Чисимета с Аром и передаю все, что слышал -
чисиметовский оптимизм резко пригасает. У меня есть кой-какие соображения
насчет полученной информации, но высказать их я не успеваю. Раскрывается
дверь, вносится угощение, прямо вместе со столиком, а затем объявление:
- Гленур, советник короля свободных народов, оказывает вам честь
своим обществом!
Это оказывается тот самый бородатый старикашка. Он этак по-простецки
присаживается рядом и рекомендует, в каком порядке поглощать эти все
бутербродики, паштетики и салатики. Я, приглядевшись, наконец, к зеленому
обручу у Гленура на седых волосах, принимаюсь выспрашивать, что это за
материал.
- Это прозрачная кость, теплая и, около огня если, мягкая. Ее с
далекого юга привезли в подарок, совсем недавно, и наши мастера сделали из
нее, наконец, настоящие символы высокой власти, а не то, что раньше. Никто
не знает, откуда это прозрачная кость берется, и поэтому она у нас так
почитается.
Ну, я-то, положим, знаю. Еще в Восточном походе (ох, когда же это
было) Серчо от какого-то мелкопоместного вождя парой-тройкой пластов
цветного оргстекла откупился, и вот, пожалуйста, оно уже "прозрачная
кость", атрибут власти. Гленур вообще старикашка говорливый, и Чисимет
втихую тянет из него все, что только можно, а что нельзя, старикашка
обходит весьма ловко - болтун-болтун, а понимает. Разговоры за урожаи да
за суховеи я пропускаю, а когда речь о внутренних проблемах заходит, то
тут уже у всех ушки на стороже. А старичок все журчит:
- Сущее бедствие! У этого наглеца, именующего себя Властелином, много
шпионов. Но еще больше у нас обретается лазутчиков разобщенных сил. Их
разброд для нас - спасение, и подданные тьмы для нас сейчас не опасны. Но
если темные силы соберутся воедино, то даже самому Другу придется
трудновато. И что самое неприятное - не каждый из прислужников знает сам о
себе! Растет, живет, думает, что все, как надо, ан нет. Может, по
наследству передавшись, а может, при рождении кто положил, но есть на нем
серое клеймо. Если взять кого живого, кроме эльфа, конечно, а так любого,
серым клейменного, и положить крохотное, совсем слабенькое заклятье, какое
и издалека наслать можно, то сразу станет он верным последователем любой
темной силы, которая поведет за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131