Словом, все, что для здешнего
любого жителя, да и в какой-то мере для меня само собой ясно, приходится
называть зубодробительными словами. Но парнишка ничего, понял и уже начал
настраиваться. Я ему помогаю, а он мне. Уже светает, когда мы вновь
трогаемся вперед, лес в росе и туманной мути, на коричнево-серых ветках
чуть поблескивают капельки. Идем не прячась по невесть кем натоптанной
тропинке сквозь остатки кустов бессмертника и еще каких-то трав, решивших
зимовать в стоячем положении. Тишина стоит вокруг удушающая, наверно,
дождь недавно был, и все, что вокруг есть, набухло водою. Где-то через час
происходит и первая встреча - мимо тяжелой поступью пробегает пара собак -
каких-то бесцветных, но крупных и зубастых. Их взгляд проскальзывает по
нам как по чему-то неживому - и хорошо. Я так вообще запретил себе любые
мысли по поводу себя типа "нога болит" или "дышать трудно". Только сухой,
спокойный анализ увиденного, и не дай боже эмоций. Совсем светло. Мы со
Студентом идем по широкой тропке. Прямо над головой с ветвей деревьев
свисают тела эльфов, то ли закинутых туда, то ли сверху сброшенных. Они
уже мертвые, и черные вороны сыто каркают на соседних деревьях. Все чаще и
чаще попадаются нелюди - то спокойные, то взвинченные, готовые кинуться
хоть на белку, если мелькнет близко. Вот к примеру - идут навстречу трое.
Одежда вроде как у людей с верховьев, лица тусклые, глаза серые. Быстро
идут, пружинисто, копья наготове. Остановились, средний достает из-за
пазухи берестяной туесок и осторожно что-то высыпает под ближайшим
деревом. Снова идут, снова что-то сыплют. Уже за спиной, удаляются, а нас
тропка выводит на поляну, на ней как в муравейнике кишат и двуногие, и
четвероногие, и крылатые. Перекрикиваются громкими, протяжными голосами,
каждый занят своим, но общее движение направлено к краям поляны. Сзади нас
из лесу выволакивают троих изрубленных "двуногих". Волокут за руки по
земле, безо всякой гигиены. Бросили, подозвали еще одну нелюдь, вроде
никаких отличий нет. Она (или он - кто разберет) начинает быстро сучить
руками, и вот уже первый полутруп поднимается на ноги - в прямом смысле
слова. Поднялся, встал и стоит, словно и не он только что переломанной
куклой валялся на земле. Постепенно я начинаю замечать закономерности в
этой каше. Время от времени на восток проходят вооруженные семерки и
девятки - пять "человек" и две-четыре "собаки". Вбок, на нашу тропиночку
идут по трое, со всякого рода мешочками, корзинками и узелками. А вот на
запад я проглянуть не могу, стоит то ли туман, то ли дымка. Я тихо и ровно
говорю Студенту:
- Надо идти на ту сторону. И искать начальников.
Он медленно кивает. Ох, неприятен путь через поляну! Мимо этих...
Трудно сохранять спокойную физию, что внутри, что снаружи, когда знаешь,
что в любую секунду можешь стать мишенью, и дернуться не успеешь. Студент,
пожалуй, хуже меня держится. Вот одна "собака" вдруг к нему подошла и
смотрит с интересом. Я резко выдаю в окружающее пространство отработанную
уже картинку орка, и "собака" кидается ко мне, а я уже закрылся, и она
мимо проскакивает, а потом одураченно принимается нюхать путаницу жухлой
травы у себя под ногами.
- Уходим, Стьюди, уходим.
"Собака" остается сзади. Под стеной тумана, оказывается, скрывался
другой край поляны. Только деревья как-то странно выглядят, словно каждое
уже лет десять гниет стоя. А туманчик-то от них и поднимается, гнилой,
сырой да горячий. Идем, и чем глубже в лес, тем деревья трухлявей, а потом
только и слышно - то там треск да шорох, то тут. Один из стволов прямо
рядом упал и расползся в труху. Чем дальше, тем свободней вокруг, а туман
реже. И наконец, когда выбираемся из него, открывается такая картина:
голый склон - как я понимаю, недавно бывший лесом - спускается полого
вниз, километрах в двух на воде танцуют солнечные зайчики, а само солнце
неярко светит в спину. У реки длинная вереница вытащенных на берег лодок,
больших и малых, а сверху по течению спускаются еще и еще новые. Пристают
ниже уже прибывших, экипажи выгружаются и тянут свой транспорт на сушу.
Затем собираются в толпу и следуют вверх по склону. Птицы делают виражи в
воздухе и по одной - по две исчезают из виду. Студент сообщает голосом
оживающего покойника:
- Я не знаю, где их начальство, но думаю, здесь, подальше от
опасности. Надо посмотреть на кораблях.
- Все осматривать не будем. Посмотри вправо - там к берегу тащат
кабана. А нелюди пока что не ели при нас. Возможно, свинина для главных.
Кабан - это, конечно, преувеличение. Тощий поросенок с тупым
выражением морды, висящий на жерди между двумя "человеками", такого
прозвища не заслуживает. Итак, трупик поросенка несут к одному из больших
челнов, а мы со Студентом шествуем сзади с крайне незаинтересованным
видом. Ноги время от времени вязнут в когда-то древесной крошке, и хотя
ветерок задувает неплохо, запах гнилья вокруг очень ощущается. Вместе с
продотрядом мы беспрепятственно проходим весь путь до кораблика, который
оказывается не так уж и мал - борта высятся над головами еще на полроста.
Носильщики цепляют тушку к веревочной петле, а сами по свисающему с борта
канату залезают наверх, а меня привлекает другое судно. В его борту, почти
на уровне земли, сделана натуральная дверь, она полуоткрыта; по краям еще
свежие следы обмазки жиром. Дверка явно не сейчас появилась, а значит,
весь корабль был заранее рассчитан на использование на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131