Смена, Пьеро ко мне лезет, а на щеке синяк красуется - последствия
этой ночи, плохо, видать, пристегнулся к койке. Меняемся, и я отползаю
вглубь, пытаясь парировать толчки и броски пола - такой качки я давно не
имел возможности ощущать. В жилотсеке все спокойно настолько, насколько
это возможно. Заползаю на свою лежанку и кругозора ради в стеклоблок
смотрю. Там однообразная каша красного и желтого цветов, а изредка через
нее и небо прорывается, мутное и серое. Я так и заснул, безо всяких
препаратов, а проснулся часов через пять - за окном благодать божья. Ни
ветра, ни мутности в воздухе, до горизонта дюны или барханы - словом, кучи
песка, и из них изредка жесткие элементы торчат, глина ссохшаяся. Цвет у
них - золотой и сумрачный, а в небе - правильные ряды облаков вдаль
уходят, и выглядит все достаточно мрачно.
В отсеке обед. По этому случаю скорость сброшена, и банки консервов
не прыгают, как бывало, по столу, а стоят спокойно, только медленно
кренятся вместе с ним туда-сюда. Но все равно, даже в таких спокойных
условиях я ухитряюсь попасть вилкой вместо куска ставриды в масле в руку
Знахаря. Его тонкая душа не выдерживает, и он просит остановиться вообще.
Пьеро тормозит, и Знахарь тыкается носом в стенку ЦП. Новая порция охов и
стенаний, но она стихает, и все сидят и наслаждаются неподвижностью пола и
стен. Серчо сидит, подперев рукой опухшее лицо, и решает проблему: с одной
стороны, надо поскорей выбираться из этой песочницы, а с другой - хочется
хоть немного отдохнуть от тряски и раскачиваний по этим барханам. Наконец
выбрал:
- Час - отдых и проверка матчасти. Сергей - сеанс связи с базой.
Мою систему проверять нечего, она в работе. Лезу я в башню, там Дрон,
он датчик системы обзора на максимальных уровнях гоняет, а во внешних
микрофонах ветер чуть-чуть посвистывает. То дунет, то утихнет. Я беру
наушники и лезу в отсек обратно, сижу и слушаю этот шум, весьма приятный
тон. Минуты три я так молча кайфую, а потом вдруг осознаю, что ветерок уж
очень периодично и каждый раз одной и той же мелодией свистит. Пока я это
перевариваю, новые звуки в шум вплетаются. Теперь это уже не мелодия, а
фраза на языке непонятном. Согласные звуки шуршит осыпающийся песок, а
гласные ветерок провывает. Тон спокойный, размеренный, гипнотический
какой-то, прямо в душу лезет, даром что языка не знаю. Я, прямо не снимая
ушей, добираюсь к ЦП - там Сергей на базу передает, что у нас датчики
понаписали - и включаю магнитофон, затем откручиваю кассету назад -
записалось, я, признаться, сомневался. Я еще раз для верности троекратное
повторение записываю, затем стоп - а Сергей с удивлением на мои
манипуляции смотрит. Я ему ничего не говорю пока, а просто включаю
звуковой фон, а наушники, наоборот, выключаю, мне еще уши пригодятся - мои
уши. Теперь, если это и вправду заклинание, то мы от него защищены, а
запись - ее хоть сутки крути, вреда не принесет. Лезу к Серчо и докладываю
о новом повороте судьбы. Серчо запись слушает, а потом, сдержанно одобрив
мои действия, подзывает Чисимета и предлагает магнитофонные наушники ему.
Тот слушает, и лицо у него меняется примерно в такой последовательности:
внимание, испуг, обреченность, удивление и радость недоверчивая наконец.
Уж и запись кончилась, а Чисимет все еще сидит, рот раскрыл. Серчо с него,
как с чего-то неживого наушники снимает и тоном следователя спрашивает:
- Этот язык тебе известен, ведь так? Так давай, разъясни, что за
голос это, и чего он несет?
Чисимет рот закрыл, но сидит молча, Серчо его взглядом сверлит, а я
только дивлюсь, как такой взгляд выдержать вообще можно. Вообще я Серчо
побаиваюсь, а когда он еще и вот такой...
Чисимет:
- Для тех, кто языка этого не знает, голос не опасен. Но я, услышав
его, должен был потерять всякий разум, вылезти сейчас отсюда и идти по
пустыне, а что дальше было бы - я и гадать боюсь. Я не знаю, почему я еще
сохраняю рассудок.
Вся эта тирада идет под бледное лицо и подрагивающую челюсть. Нам с
Серчо такая информация тоже не в радость, и Серчо за решением в карман не
лезет - отдает приказ трогаться вперед, и опять пол под ногами ходуном
ходит. В жилом отсеке - пятиминутка для избранного круга: Серчо, Керит,
Чисимет, Знахарь и я в качестве свидетеля, которого вовремя не прогнали, а
потом стало не до него. Речь идет о вреде излишней скрытности, говорит
Серчо.
- Я бы попросил вас, - взгляд на посольство, - впредь заранее
сообщать сведения о всякого рода затруднениях в пути, о которых известно
хоть что-то. А то глядите: с кем мы ночью столкнулись, знаете - а молчите.
Вот сейчас поющие пески - та же ситуация. Пока обошлось, а дальше? Ну, что
скажете?
Рыцари начинают быстро препираться между собою опять же на своем
языке, Но Серчо это пресекает:
- Сразу давайте. Я и так к вам без особого доверия отношусь, а теперь
и вовсе за нежелательных пассажиров считать начну. Со всеми вытекающими
мерами!
Голос у Серчо позвякивающий, и это ничего хорошего не сулит. Со мной,
к примеру, таким тоном всего один раз беседа была, когда я в Восточном
походе танк набок завалил, причем исключительно по дурости. Серчо мне
тогда пообещал "еще раз такое - и тебя здесь не будет" - вообще в
экспедиции подразумевалось - слава богу, что "такого" вроде больше не
было. И вот сейчас я на Серчо смотрю и понимаю: заартачатся рыцари -
высадит, по три литра воды даст и высадит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131