Тем более, что каждые два десятка лет там
бывшие враги объединяются на веки вечные (до первой ссоры) и напускаются
на бывшего нейтрала; но я все равно слушаю, потому что по степи и
автопилот неплохо ведет, и слишком много чести - еще и здесь ему помогать.
Так под разговоры да под бесконечную Серчину морзянку "кью-эс-эй - вопрос"
мы добираемся до реки. Я бы даже сказал, до Реки. Широка, величава,
красива - слов нет. По берегу растут на уважительном расстоянии могучие
деревья, а вот противоположный берег при всей своей красе удовольствия не
вызывает. Там кустарник в воду полупогруженный, и переться через него даже
нашему бегемоту будет весьма затруднительно. Серчо дно пощупал лобовым
локатором и решил не вязнуть.
- Амгама, Сергей, понтоны ставьте! - говорит.
Однако Амгама куда как сноровисто работает - приучился, обвык,
способный мужик. За десять минут они понтоны установили, и я в них весь
воздух, что в системе был, стравливаю - а компрессор может и потом
потрудиться. Подождал я, пока они обратно залезут, и с крутого бережку,
корму вверх задрав, скатываюсь в воду - туча брызг и штормовые волны.
Чисимет в люк лезет - не может сидеть в четырех стенах, даже ядовитые
следы на крыше его не пугают; впрочем, я же ее заново красил, а краска
наша радиацию глушит - ладно, пусть сидит. Сергей туда же - на боковом
понтоне с удочкой пристроился и синтетическую муху закинул. Небо
понемножечку хмурится, дождик крапает, клев, наверное, будет. Точно -
когда мы движемся вдоль кустарника, прямо подряд тягать начал, некрупная
рыбешка, но для запаха в уху пойдет. Хорошего выхода я так и не нашел,
сдул понтоны, прогнал с крыши пассажиров и пошел кусты таранить. На траву
выехал - на крыше мусор, обломки ветвей, а между ними ошалелая змея
мечется, потом храбрости набралась и на землю шлепается. Опять равнина,
часа через два - еще одна речка, последняя на нашем пути, ее по дну
перейти можно было. Солнце все никак не может уйти за горизонт - на западе
хмарь разошлась - а когда все же уходит, то там остается еще надолго
желтая полоса, а потом и звезды над нами засверкали. Вокруг - тишина и
раздолье, степь, над высохшими озерцами темнеют громады деревьев. У танка
собралась вся команда, жадно обступили костерок, а над ним в жестянке юшка
дымится. Как сварилась - прямо на горячую набросились: вкусно же! Чисимет
для полного удовольствия предлагает сходить на охоту - Серчо согласен и
предлагает нашарить живность при помощи наших приборов, но Чисимет это
отвергает - сам хочет. С ним идти вызываюсь я и Амгама: я - больше для
того, чтоб пройтись после девяти часов за рычагами. Чисимет берет свой
верный меч, я - винтовку, а Амгама - небольшой арбалет, у нас в комплекте
всего-то один и есть; ну, и наушник с микрофоном один на всех у меня. Мы
пассажиров, конечно, пытались обучить работе с рацией, но пока что
окончательного успеха нет, и для одной красивости надевать уоки-токи на
них не стоит. Идем мы достаточно долго, никакой дичи даже на слух не
заметно, Чисимет с Амгамой озабочены, а я даже рад.
Наконец дорогу нам пересекает небольшой ручеек, и Чисимет предлагает
сесть в засаду - мы с ним у одного вероятного места водопоя, а Амгама выше
по течению пошел. Ночь теплая и звездная. Изредка вопит что-то ночное, ему
отвечают сверчки да цикады. Я лежу, гляжу на чуть рябоватую воду ручейка,
мечтаю о том, что скоро потопаем обратно, чайку попьем, а повезет, так
подстреленного кого зажарим, и тут все летит к черту. Меня хватают сразу
три пары рук, и, видимо, то же самое происходит с Чисиметом - судя по
возне и шороху травы. У меня из рук очень невежливо выхватывают винтовку и
этак небрежно кидают на песок. Я пытаюсь распихаться, но вскоре оказываюсь
на земле в распятом положении, руки в стороны и ноги тоже. Кто-то
сноровисто вяжет мне руки, вбивает в рот кляп, затем повязка на глаза, и
затем ноги - враскоряку - привязывают к деревяшке, которую я помню -
лежала себе невдалеке и ни о чем подобном не думала. После этого меня
поднимают на воздух и, судя по тряске, бегом волокут куда-то. Мотаю
головой, пытаясь сбросить повязку, но за это у похитителей полагается
пинок в под ребра, и я эксперименты прекращаю. Бег быстрый и какой-то
неутомимый, хоть бы дыхание у мужиков потяжелело! Я теряю всякую
ориентировку, и кажется, что времени проходит весьма много - это если
учесть неудобство позы и затекающие руки. Похитители обмениваются
короткими фразами, и я с удивлением узнаю все тот же прибрежный-общий
язык, во докуда он распространен, оказывается! Наконец путешествие
окончено, и мое тело небрежно валится наземь, а душа давно в упавшем
состоянии. Ноги мне распутывают и под связаны белы ручки ставят
вертикально, а затем - слава богу - снимают повязку и вытаскивают кляп изо
рта. В глаза сразу бьет пламя костра, после него плавают пятна, а когда
пятна отплавали, я вижу все ту же ночную степь и все те же звезды. В степи
стоят юрты - или шатры, можно сказать, в общем, кожами крытые и явно
мобильные конструкции, а между ними горят костры. Около нашего - где я и
Чисимет стоим, из него кляп еще только вытаскивают - стоит толпа народу, и
народу, надо сказать, на вид неплохого. Не будь у меня руки связаны, я бы
их симпатичными даже назвал. Высокие, стройные, лица одухотворенные, глаза
поблескивают, женщины так вообще - не оторви глаз; словом - симпатяги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131