Тысячу свечей, повторяю я! Слышишь ты меня, Святая Богородица? А вы, сеньоры,— продолжал он, обращаясь к напуганным пассажирам,— почему не молитесь? Молитесь же! Прежде нужно произнести молитву, а спасение последует потом!
— Это же корабль-призрак! Это же «Летучий Голландец!» — провизжал Шрифтен.— Разве я не говорил вам, Вандердекен? На этом призрачном корабле ваш отец, кхе, кхе, кхе!
Филипп пристально вглядывался в призрачный корабль. Он заметил, как с него спустили на воду шлюпку.
«Да, все стало явью. Скоро мой путь в этом мире должен закончиться»,— подумал он и положил руку на реликвию, которую он все еще носил на груди.
Темнота настолько сгустилась, что можно было рассмотреть только буг корабля-призрака. Матросы и пассажиры упали на колени и начали усердно молиться. Капитан достал освященную свечу, зажег ее и поставил перед изображением святого Антония, которого днем раньше он называл бездельником.
Послышались удары весел о воду. К правому борту брига пристала шлюпка, и послышался голос:
— Эгой, на борту! Спустите же нам трап!
Но никто не ответил. Ни один человек не откликнулся на эту просьбу. Среди тишины Шрифтен приблизился к капитану и дал совет, чтобы тот, если его попросят взять с собой письма, ни в коем случае не брал их, если не хочет, чтобы его корабль затонул.
На палубу вскарабкался человек.
— Могли бы бросить хотя бы канат, ребята! — произнес он.— Где ваш капитан?
— Здесь,— отвечал капитан брига, с головы до пят охваченный дрожью.
Моряк, обратившийся к капитану, был в меховой шапке и одет в холщовый китель. В руке он держал пачку писем.
— Что вы хотите? — заикаясь спросил капитан.
— Да, да, что вы хотите? — провизжал следом за ним Шрифтен.— Кхе, кхе, кхе!
— Смотри-ка! Это вы, боцман? — спросил моряк.— Я думал, что вы давно уже в преисподней!
— Кхе, кхе, кхе! — провизжал Шрифтен и отвернулся.
— Поймите, капитан,— продолжал моряк в холщовом кителе,— нам часто не везло с погодой, а нам хотелось бы переправить домой наши письма. Мне кажется, что мы никогда в жизни не сможем обойти этот мыс!
— Я не могу взять ваши письма!—закричал капитан.
— Не можете? Но это же возмутительно! Ни один корабль не желает переправить наши письма. Это же непорядочно, вот! Моряки должны помогать своим товарищам, особенно тем, кто попал в беду! Одному Богу известно, как нам хочется вернуться на родину и увидеть наших близких! Но для родных было бы большим утешением получить от нас хоть какую-нибудь весточку!
— Я не могу взять ваши письма. Меня предостерегают от этого святые,— отвечал капитан.
Покачав головой, моряк продолжал:
— Мы так долго находимся в море!
— Как долго? — спросил капитан, не зная, о чем спросить еще.
— Я не могу точно сказать. Наш судовой журнал смыло за борт, все документы утеряны, и мы даже не знаем, на какой широте мы находимся.
— Дайте-ка мне посмотреть ваши письма,— попросил Филипп и подошел к незнакомцу.
— Не прикасайтесь к ним! — закричал Шрифтен.
— Долой, нечистая сила! Кто помешает мне в этом? — возмутился Филипп.
— Погибли! Погибли! Погибли!—завизжал Шрифтен и с искаженным от злобы лицом закружился по палубе.
— Не прикасайтесь к письмам, сеньор! — закричал дрожавший от страха капитан, но Филипп не обратил внимания на его слова и стал брать по одному письму.
— Это письмо нашего второго рулевого к жене, которая проживает в Амстердаме на Водяном молу.
— Водяного мола давно уже нет, приятель,— отвечал Филипп.-— На том месте теперь большая верфь!
— Невероятно! — удивился незнакомец.— А это письмо от нашего старшего боцмана к его отцу, который имеет свой домик у Старого рынка.
— Дома у Старого рынка давно уже снесены, и на их месте построена церковь!
— Невероятно! — повторил посыльный.— Тогда вот мое письмо к любимой девушке Кетсер. Внутри там деньги, ей на новую брошь!
Филипп покачал головой.
— Я вспоминаю,— сказал он,— что лет тридцать назад хоронили одну молодую девушку с таким именем!
— Невероятно! — повторил моряк еще раз.— Я покинул свою пташку, когда ана была молодой и цветущей. Видимо, и это письмо нельзя передать? Оно предназначается торговому дому «Клуиц», которому принадлежит наше судно.
— Такого торгового дома больше не существует,— отвечал Филипп.— Но я слышал, что много лет назад такая компания существовала.
— Вы насмехаетесь надо мной! — воскликнул- моряк.—А что же тогда должно стать с письмом моего капитана к его сыну?
— Дайте его сюда! Дайте его сюда! — воскликнул Филипп.
Он хотел было уже сорвать печать, но в это время Шрифтен
вырвал письмо из его рук и выбросил за борт.
— Это подлая выходка старого корабельного боцмана! — воскликнул моряк в холщовом кителе.
Шрифтен промолчал. Он быстро собрал все письма, которые Филипп разложил на фальшборте, и они тоже полетели за борт вслед за первым.
Моряк заплакал и направился к борту.
— Это очень жестоко! Это не по-дружески1 — произнес он, спускаясь в шлюпку.— Но придет время, когда вы тоже пожелаете передать о себе весточку своим родным!
Через несколько минут снова послышались удары весел о воду, и шлюпка стала удаляться от «Сеньоры до Монте».
— Святой Антоний! — воскликнул капитан.— Что же мне делать? Я изумлен и напуган! Эй, юнга! Ну-ка принеси мне бутылочку рома!
Юнга спустился вниз, но поскольку у него на душе было так же отвратительно, как и у капитана, то он сам сделал приличный глоток, прежде чем отнести бутылку на палубу. В две минуты капитан осушил бутылку до последней капли и спросил:
— А что же теперь?
— Я подскажу,— произнес Шрифтен и, указывая на Филиппа, продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101