— Тогда убедись в этом! — Филипп указал на подходившего к ним лоцмана.
— Минхер Вандердекен, я рад вас видеть! Минхер Крантц, надеюсь, вы чувствуете себя прекрасно? О, какое счастье, что мы все трое спаслись, кхе, кхе, кхе!
«Итак, океан и в самом деле вернул мне мертвеца, о чем я и молил его!» — подумал Филипп, и холодный пот прошиб его от этой мысли.
Без малейших упоминаний об обстоятельствах, при которых они расстались, Шрифтен весело разговаривал со старшим рулевым, будучи, как обычно, весьма ироничным.
— Что ты думаешь об этом одноглазом? — спросил Филипп Крантца, когда старший рулевой наконец отделался от болтливого лоцмана.
— То, что он частица этого мира и, так же как и вы, выполняет какую-то свою миссию,— отвечал Крантц.— Не исключено, что он играет некую роль в вашей удивительной истории и не исчезнет до тех пор, пока его роль не будет исполнена. Не думайте о нем. Вас, пожалуй, больше должно занимать, что Амина спасена!
— И то правда! Одноглазый не стоит этого,— согласился Филипп.— А нам остается отправиться с этими туземцами, избавиться, по возможности, от Шрифтена и попытаться найти Амину!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Когда Амина Вандердекен пришла в сознание, она увидела, что находится в хижине на ложе из пальмовых листьев. Чумазый негритенок сидел возле нее и отгонял мух. Где она? Что с ней?
Два дня плот носило по волнам, и почти все это время Амина была без сознания. Наконец ветрами и течением плот прибило к восточному побережью северной оконечности Новой Гвинеи. Местные жители, занимавшиеся в бухте торговым обменом с прибывшими с острова Тидоре, заметили несчастную и, хотя видели, что она еще жива, все же сняли с нее чуть ли не всю одежду. Затем внимание одного из дикарей привлекло кольцо с алмазом, подаренное Амине Филиппом, но туземцу никак не удавалось снять кольцо с пальца. Тогда он вытащил ржавый тупой нож и принялся отпиливать палец, но старая женщина, стоявшая неподалеку, помешала грабителю. К тому же торговцы с Тидоре подсказали, что выгодней спасти португальскую женщину, а они приняли Амину за таковую, добавив, что, возвратившись назад, они сообщат о ней португальцам. Благодаря такому повороту дела Амина оказалась окруженной заботой и вниманием.
Папуаска перенесла Амину в свою хижину, где пострадавшая провела несколько дней, находясь между жизнью и смертью. За ней ухаживали сообразно ее состоянию: смачивали водой пересыхающие губы и отгоняли москитов.
Когда Амина открыла глаза, маленькая сиделка, отгонявшая мух, выбежала наружу, чтобы позвать хозяйку. Ею оказалась высокая, очень толстая и неповоротливая женщина. Мелко вьющиеся волосы были тщательно приглажены. На бедрах мотался лоскут материи, с плеч свисал дырявый выцветший шелковый желтый платок, на толстых пальцах блестели серебряные кольца, на шее висело перламутровое ожерелье.
Старая женщина начала что-то говорить, обращаясь к спасенной, но та не поняла ни одного слова из ее трескотни. Несмотря на малоприятную внешность, старуха, как ни говори, была доброй и отзывчивой, и уже недели через три Амина стала выползать из хижины, чтобы подышать свежим воздухом. Иногда островитяне собирались возле Амины, но никто ни разу не рискнул обидеть ее — видимо, боялись старухи. У всех жителей острова были курчавые волосы, некоторые посыпали их пыльцой цветов. Нагота их тел скрывалась пальмовыми листьями, свисавшими до колен. В нос и уши были продеты кольца, а остальные украшения были из перьев райских птичек. Когда Амина сидела под сенью деревьев, со стороны казалось, будто она смотрит на пироги, резво снующие в бухте на голубой воде, однако мысли ее были далеки, очень далеки от всего этого — ее терзали думы о муже.
Однажды утром Амина вышла из хижины с сияющим лицом и, как обычно, присела под деревом.
«Благодарю тебя, дорогая мамочка! Спасибо тебе! — мысленно произнесла она.— Ты пришла ко мне во сне и напомнила то волшебство, которое я подзабыла. Ах, если бы я могла поговорить с этими туземцами, я бы давно уже знала, где находится теперь мой Филипп!»
В хижине старой папуаски Амина провела два месяца. За это время к ней вернулась ее прежняя красота. Когда менялы с Тидо-ре появились вновь, они объявили, что им велено доставить в форт найденную на берегу женщину. Торговцы уплатили приличную сумму за хлопоты по уходу за ней и знаком пригласили Амину следовать за ними. Любая смена обстановки была для Амины благом, и она заняла место в пироге, где для нее специально была укреплена скамеечка. А когда Амина поплыла со своими новыми попутчиками по тихой воде бухты, ей вспомнился сон Филиппа о раковине с морской нимфой.
На следующий день пирога прибыла на Тидоре, и Амину отвели в поселение. Слух о ней уже донесся сюда, и все, от коменданта до слуги, высыпали на улицу, чтобы взглянуть на Амину. Ее красота пленила всех, особенно коменданта. Он произнес длинную приветственную речь на португальском языке и был немало удивлен тем, что Амина на нее никак не отреагировала. Но было бы еще удивительнее, если бы Амина ответила — ведь она не знала ни единого слова по-португальски!
Амина знаками дала понять, что ничего не понимает. Предположив, что она англичанка или голландка, комендант послал за переводчиком, через которого Амина объяснила, что она жена капитана голландского судна, потерпевшего крушение, и что ей неизвестно, спасся ли муж со своей командой или нет.
Португальцы возликовали, что голландское судно затонуло, а такая прелестная женщина спаслась. Комендант намекнул ей, что ему приятно ее общество, а ее пребывание у них не будет лишено комфорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101