Дело, собственно, в том, что он является владельцем того прекрасного корабля, который из-за вмешательства той одноглазой бестии затонул. Но это между прочим. Вернемся теперь, собственно, к той истории, которую я намеревался рассказать.
Примерно лет десять назад в Амстердаме проживал один отъявленный скряга. Он жил убого, как нищий. Ходил он в лохмотьях, но поскольку он ранее служил моряком, то предполагали, что это были жалкие остатки морской робы. У него был сын, которому он отказывал даже в самом необходимом и вообще обращался с ним сурово. После многих неудачных попыток заполучить часть наследства сын был совращен дьяволом на убийство своего отца, и однажды утром тот был найден мертвым в собственной постели. Но поскольку на его теле не было обнаружено следов насилия, делу хода не дали, хотя некоторые подозрения и падали на его сына.
Молодой человек стал владельцем состояния своего отца. От него ожидали, что он промотает наследство, но, к всеобщему удивлению, тот стал жить еще беднее, чем раньше. Ничто на свете его не радовало, он бродил по округе мрачным и унылым, выпрашивая где только можно кусок хлеба. Кое-кто полагал, будто он подражает отцу и стал еще жаднее, чем был тот, другие качали головами и шептались, что в этом деле не все чисто.
Прохворав лет шесть-семь, молодой человек умер, не исповедовавшись и не получив отпущения грехов. Его тоже нашли мертвым в постели, а рядом написанное его рукой письмо, где он признавался, что убил своего отца, дабы заполучить наследство. Но когда он попытался подступиться к деньгам, дух отца, сидевший на мешочках, пригрозил ему смертью, если только он прикоснется к ним. И сколько бы раз сын ни пытался завладеть золотом, его всегда встречал этот призрак. В конце концов сын отказался от своих попыток. Осознание, что он совершил тяжкое преступление, сделало его несчастным. Когда же он почувствовал приближение смерти, то решил передать деньги церкви Всех святых, где бы такая церковь ни находилась. Не окажись такой церкви, она должна была быть построена на эти деньги. Несмотря на самые тщательные расспросы, во всей Голландии подобной церкви не нашлось. Безуспешно искали ее в Испании и Португалии, пока не обнаружили одну-единственную в Гоа в Ост-Индии. Католический епископ позаботился о том, чтобы деньги были переправлены туда, и таким образом они оказались на борту корабля моего друга с наказом передать деньги португальским властям в Гоа.
Со всеми предосторожностями богатства были доставлены в капитанскую каюту, где располагался мой благородный друг. Как же страшно он был удивлен, обнаружив в первую же ночь сидящего на ящиках одноглазого старика в матросской робе!
— Боже праведный! — воскликнул комендант.— Того самого одноглазого, который появлялся здесь в форте?
— Именно того самого,— подтвердил Крантц.
Комендант перекрестился, а рассказчик продолжал:
— Вы легко можете себе представить, что моего благородного друга это крайне обеспокоило, но так как мужества ему не занимать, он спросил старца, как тот оказался на судне.
«Я прибыл сюда с моими деньгами! —был ответ привидения.— Они мои, и я хочу владеть ими. Ни одной монеты церковь не получит! Я уж постараюсь!»
Услышав это, мой друг вытащил реликвию, которую носит на груди, и показал ее старику, тот с воем скорчился, а затем исчез. Еще дважды он появлялся ночами, но после того как ему в третий раз была показана реликвия, он с воплями: «Пропали! Погибли!»—исчез совсем.
Когда хозяин рассказал нам об этом, мы подумали, что призрак, кричавший: «Пропали! Погибли!»—имел в виду деньги, но оказалось все иначе, его слова относились к кораблю! Конечно, было опрометчиво брать на борт состояние отцеубийцы, потому что тогда остается мало надежды на благополучное завершение плавания. Так и случилось. Когда судно стало тонуть, наш хозяин об одном только и думал: как бы сохранить деньги. Мы погрузили их на плот, на котором потом спаслись. А достигнув маленького острова, мы спрятали там золото и можем теперь переправить его по назначению. Люди, помогавшие прятать эти богатства, все уже погибли, и место, где укрыт клад, известно лишь моему благородному покровителю. Я забыл сказать, что, как только деньги были спрятаны, сразу же появился призрак и сел на то место, где они были зарыты. Если бы этого не случилось, наши матросы наверняка попытались бы заполучить их. А поскольку одноглазый появился здесь, то ему, видимо, надоело сидеть на необитаемом острове. Может быть, он хотел подсказать нам, что деньги оттуда исчезли, хотя думать так у меня, собственно, нет никаких оснований.
— Удивительно. В высшей степени удивительно! Так, значит, огромное богатство лежит зарытым в песке?
— Да, в песке.
— Появление призрака позволяет надеяться, что он покинул свое место.
— Вот именно. Может быть, он хотел, чтобы мой друг выкопал золото, но вы ведь знаете, что ему мешает.
— Похоже. Но призрак назвал вашего друга Вандердекеном?
— Под этой фамилией мой друг поднялся на борт корабля.
— Но Вандердекен звалась также и та женщина...
— Совершенно верно. Он познакомился с ней в районе мыса Доброй Надежды и взял с собой.
— Так, значит, она его жена?
— На этот вопрос я не могу ответить. Будет достаточно того, если я скажу, что он обращался с ней так, будто она его жена.
— Хм, хм! И где то богатство, говорите вы, никто не знает, кроме вашего хозяина, как вы его называете?
— Никто! — отвечал Крантц.
— Передайте вашему хозяину, что я очень сожалею обо всем случившемся, и скажите, что завтра утром я бы охотно переговорил с ним.
— С удовольствием, сеньор,— отвечал Крантц и пожелал коменданту спокойной ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101