— Нам следует как можно быстрее выбраться отсюда, и поэтому завтра утром нужно подписать тот злосчастный документ. Сам по себе он не имеет большого значения, поскольку мы, вероятнее всего, раньше окажемся в Гоа. Но если этого и не случится, то я уверен, что вашу Амину этот документ не заставит выйти замуж за такое ничтожество!
— В этом я тоже убежден,— молвил Филипп.— Но она будет очень страдать!
— Ей не будет хуже, чем от теперешней неизвестности. Поверьте мне, Вандердекен! Впрочем, мне пришла в голову одна идея. Завтра я подпишусь как Корнелиус Рихтер, а вы — как Якоб Вантрает. Запомните! Оставим прошлое, нам надо сосредоточиться на будущем!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Утомленные событиями дня, друзья расположились прямо на земле и скоро погрузились в глубокий сон. Ранним утром их разбудил громкий голос коменданта, который проводил смотр гарнизону и распекал своих подчиненных, грозя арестом и карцером. Заметив наших друзей, он с кислой миной на лице приказал им следовать за ним. Поднявшись в кабинет, португалец спросил, готовы ли они подписать документ или предпочитают снова возвратиться в тюрьму. Филипп и Крантц, как договорились, выбрали первое. Когда они подписали состряпанный комендантом документ, коротышка очень развеселился и снизошел до того, что пригласил их позавтракать вместе с ним.
В беседе за вкусным завтраком комендант пообещал нашим героям, что они покинут остров с первым же кораблем, и уговорил отобедать всем вместе у него. В ходе непринужденного разговора Крантц упомянул, что у него имеется несколько золотых монет, и выразил желание снять отдельную комнату. Не прочь подзаработать, комендант предложил им комнату в своем доме и обед за его столом, запросив за все невысокую плату, чем Филипп и Крантц остались очень довольны. Крантц настоял на том, чтобы уплатить деньги вперед. С этого момента комендант резко переменился к Филиппу и Крантцу и норовил при всяком удобном случае выказать им свое внимание.
На третий день вечером Крантц за столом у коменданта решился спросить, зачем тому потребовался такой документ. Комендант ответил: Амина, мол, обещала выйти за него замуж, как только он предъявит ей свидетельство о смерти мужа.
— Это невозможно! — воскликнул, вскочив, Филипп.
— Невозможно, сеньор? Почему же невозможно? — спросил свирепым голосом комендант, поглаживая свою клинообразную бородку.
— Я тоже чуть было не выпалил, что это невозможно,— вмешался в разговор Крантц, заметив оплошность друга.— Если бы вы только видели, комендант, как нежна была та голландка со своим мужем, то и сами не поверили бы, что она смогла так быстро позабыть его и полюбить другого. Но женщины есть женщины, а солдаты всегда пользуются у них успехом! За ваш успех, комендант!
— Я как раз это и хотел сказать,— спохватился Филипп, поняв замысел друга усыпить бдительность коменданта.— Женщину можно простить, если сравнить с ее мужем вас, комендант!
Тот легко поддался на нехитрую лесть и весь напыжился:
— Ну, конечно же! Мы, солдаты, всегда пользуемся успехом у женщин! Может быть, потому, что надежнее защищаем их? Давайте, сеньоры, выпьем еще, а именно — за здоровье прекрасной Амины Вандердекен!
Филипп и Крантц поддержали тост.
— Но как же вы решились, комендант,— продолжал затем Филипп,— отпустить свою будущую супругу в Гоа, где для прекрасного пола так много разных соблазнов?
— Вздор все это... Она любит меня. Да, между нами говоря, она боготворит меня! — похвалялся комендант.
— Вранье! — не выдержал Филипп.
— Эй, сеньор! Это относится ко мне? — вскричал комендант и схватился за свою длинную шпагу, лежавшую на столе.
— Нет, конечно,— отвечал Филипп, спохватившись.— Я имел в виду ту женщину. Я сотни раз слышал, как она клялась, что никогда и никого, кроме мужа, любить не будет!
— Ха, ха, ха! И больше никого? — спросил комендант, рассмеявшись.—Дружок!— добавил он,—ты же не знаешь женщин!
— Так оно и есть,— вставил Крантц и, наклонившись к коменданту, шепотом добавил:— К тому же мой друг вообще не может терпеть женщин. Он был уже раз обманут одной особой самым скверным образом.
— Нам остается только пожалеть его. И давайте поговорим о чем-нибудь другом,—предложил комендант.
Когда пленники остались в комнате одни, Крантц посоветовал Филиппу быть сдержанней, чтобы не усугубить свое положение и вновь не попасть в тюрьму. Филипп признавал свою несдержанность, но не ручался, что сможет сдержать себя в будущем,— его бесило бахвальство коменданта.
— Возможно ли, чтобы моя жена была двуликой?! — воскликнул Филипп.— Между тем потребность коменданта в документе, подписанном нами, как будто подтверждает правдивость его высказываний.
— В этом я согласен с вами,— невозмутимо произнес Крантц.— Но вам следует учитывать условия, в которых оказалась ваша жена. Чтобы сохранить себя для вас, она и поставила коменданту такие условия. В этом вы убедитесь, как только переговорите с супругой. Поймите, она придумала эту уловку, не желая стать жертвой насилия!
— Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой,— отвечал Филипп, задумавшись.
— Так оно и есть, друг мой, поверьте мне! — повторил Крантц.— Никогда не позволяйте себе дурных мыслей о жене, она живет только любовью к вам! Мне стыдно за вас, Вандерде-кен!
— Ты прав. Я искренне раскаиваюсь, что плохо подумал о ней,— отвечал Филипп.— Но как все же тяжело выслушивать оскорбительную клевету этого презренного человека!
— Согласен. Но я предпочитаю все же его общество тюрьме,— сказал Крантц.— А теперь спокойной ночи!
Очень медленно тянулось время для наших друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101