Да еще те, кто шпионит за своими благодетелями! Ха, каким же ханжой выглядит этот патер, когда хвастается, что живет согласно своей пере!»
Убрав жаровню и все остальное, Амина позвала служанку и попросила остаться на ночь, объяснив, что к ней осмелился подняться священник, и ей, мол, противна его навязчивость.
— Как? Святой отец? — удивилась девушка.
Амина не отвечала и легла в постель. Патер Матео сообщил на следующее утро патеру Сайзену обо всем произошедшем, упомянув и о несправедливом отношении к нему Амины.
— Вы очень поспешили, появившись в спальне женщины ночью,— сделал вывод Сайзен.
— Я был возмущен! — вставил патер Матео.
— Она тоже была возмущена. Она же молода и красива,— возразил Сайзен.
— Ну, тогда, святая Богородица...
— Я отпускаю вам ваши грехи, благочестивый Матео,— продолжал Сайзен.— Но это происшествие может повлиять на нашу репутацию, если о нем узнают прихожане.
И все же эта история получила в округе огласку, поскольку служанка не преминула всем ее поведать. Патер Матео почувствовал к себе отчуждение и вскоре покинул страну. Он возвратился в Лиссабон.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
«Дорт» загрузился, Филипп поднял паруса и без каких-либо происшествий возвратился в Амстердам. О том, что он торопился домой и был с радостью встречен Аминой, говорить не приходится. Амина была счастлива. Дирекция Компании высоко оценила службу Филиппа и предоставила под его командование большой, хорошо вооруженный корабль, который должен был отправиться в индийские воды весной следующего года. При этом Филипп внес за судно треть его стоимости из капиталов, хранившихся на его депозите в Компании. После этого Филипп мог спокойно провести пять месяцев в уютном доме, чтобы затем снова довериться океану. На этот раз, как было условлено, Амина должна была сопровождать его.
Амина рассказала супругу о том, что произошло между ней и священником Матео и каким образом ей удалось избавиться от обременительной зависимости от него.
— Так ты занимаешься колдовством, которое переняла от своей матери, Амина? — спросил супруг.
— Нет, поскольку я забыла это искусство. Я лишь пыталась снова вспомнить его.
— Зачем, Амина? Этого делать нельзя. Это противно Богу, о чем и говорил тебе почтенный патер. Обещай мне, что ты навсегда откажешься от этих попыток.
— Если мои занятия еретичны, то и твое предприятие, Филипп, тоже. Ты стремишься вступить в соприкосновение с призраками и довести свое дело до конца. Я тоже иного не желаю. Забудь о том ужасном послании, откажись от поисков бестелесного духа, останься дома возле жены, и я с радостью исполню твою просьбу.
— Но мое предназначение ниспослано мне самим Всевышним,— возразил Филипп.
— Так, значит, Всевышний позволяет тебе общение с призраками?
— Разумеется. Ты же знаешь, что этого не отрицают даже служители церкви, хотя они и вздрагивают уже от одной этой мысли.
— Так. Если Всевышний разрешает что-то одному, значит, он позволит сделать подобное и другому. Поэтому все, что я делаю, происходит с его ведома.
— Но это же противоречит нашей вере!
Спор между супругами оборвался, оба остались при своем мнении.
Филипп счастливо перезимовал, а весной, когда корабль был поставлен под оснастку, он вместе с женой отправился в Амстердам.
Судно было новым, недавно сошедшим со стапелей, имело водоизмещение в четыреста тонн, вооружено двадцатью четырьмя пушками и называлось «Утрехт».
Два месяца ушли на подготовку к плаванию. Крантц, назначенный старшим рулевым, делал вместе с Филиппом все, чтобы пребывание Амины на борту было приятным. В мае Филипп вышел в море, имея приказ посетить Гамброн и Цейлон, зайти на Суматру и оттуда проложить путь в Китайское море. Ожидалось, что португальцы будут решительно препятствовать этому. Команда корабля была укомплектована полностью, однако, кроме нее, на борту находилось еще небольшое подразделение солдат для охраны представителя Компании, который сопровождал груз из многих тысяч талеров, предназначавшихся для закупки товаров в китайских портах, где их был избыток. «Утрехт» являлся самым прочным, самым оснащенным и самым богато груженным судном, которое когда-либо ранее снаряжалось Ост-Индской Компанией.
Плавание проходило спокойно, Амина была в восторге и вечерами часто прогуливалась с Филиппом по палубе. Когда же до мыса Доброй Надежды оставалось около сотни миль, их застал полный штиль. Вокруг, кроме игравшей у буга волны, царило спокойствие, которое было так прекрасно.
Когда стало светать, впередсмотрящий на марсе доложил, что видит в море какой-то предмет. Крантц взглянул в подзорную трубу, и ему показалось, что это лодка, потерявшаяся с какого-то корабля. Ветра не было, и Филипп разрешил спустить шлюпку. Через час посланная для обследования предмета шлюпка вернулась, таща на буксире маленькую лодчонку.
— Там, в лодке, человек, но жив ли он, я определить не смог,— доложил Крантцу главный боцман.
Человека подняли на борт, и им занялся судовой врач. В это время на палубе появились Филипп и Амина. Они очень удивились, когда в спасенном, которого врач без особого труда вернул к жизни, узнали своего старого знакомого — одноглазого лоцмана Шрифтена.
— Хи-хи! Капитан Вандердекен, как я полагаю! Я рад видеть вас в качестве командира, а также и вас, уважаемая госпожа!
Филипп почувствовал, будто холодная рука сжала его сердце. Глаза Амины сверкали, когда смотрела на исхудавшую фигуру лоцмана. Затем она отвернулась и пошла к мужу, который уже ушел к себе в каюту. Там она застала его сидевшим с закрытым руками лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101