Ну и пускай! Судьба! Я выдержу все, что ты можешь ниспослать мне! Человек умирает один раз, а для чего нужна мне жизнь без Филиппа? Но ведь мы могли бы встретиться и снова!—продолжала она размышлять.— Да, да! Могли бы! Кто знает? Тогда: да здравствует жизнь! Я буду дорожить ею ради этой слабой надежды! Но чем мне защищать ее? А ну-ка посмотрим. Он должен быть здесь».— и Амина, ощупав себя, убедилась, что кинжал, который она всегда носила с собой, на месте.
— Я останусь в живых — смерть мне только завещана! — воскликнула она.— Я буду жить ради моего Филиппа!
Амина опустилась на постель, чтобы забыться сном. Ей удалось уснуть, и сон удерживал ее в своих ласковых объятиях несколько часов. Проснувшись, она ощутила, как мало осталось у нее сил. Она осмотрелась вокруг, но опять увидела только небо и море.
«О, это невыносимое одиночество! Смерть тут — желанное избавление! Но нет! Я не должна умереть! Я должна жить ради Филиппа!» Она выпила глоток воды, съела кусочек сухаря и скрестила на груди руки.
«Несколько дней без еды и воды, и все кончится! — были ее мысли.— Оказывалась ли когда-либо какая-нибудь женщина в подобной ситуации? И могу ли я надеяться на спасение? А нереальная мечта — тоже надежда? Почему я избрана для таких мучений? Потому, что вышла замуж за Филиппа? Может быть. А коль так, пусть так и будет!»
Ночь распустила крылья. Небо затянулось темными облаками. Сверкали молнии и на миг озаряли плот. Затем разразилась гроза. Вслед за молниями грохотал гром, и весь небосвод превратился в кромешный ад. Ветер швырял плот как скорлупку, вода заливала ноги Амины, замершей посреди раскачивавшегося плота.
— Я очарована! Мне нравится это! — кричала она навстречу реву шторма и раскатам грома.— Это прекрасно! Этот разгул стихии приятнее изнуряющей жары! Он оживляет меня! — и Амина устремила взор на облака и вглядывалась в них до тех пор, пока ослепительно сверкнувшая молния не заставила ее прикрыть глаза.
— Как хорошо! Как же хорошо! — продолжала кричать она.— Порази меня, молния, смойте меня, волны, и опустите в сырую могилу, выплесни на меня весь свой гнев, возмущенная стихия! Я смеюсь над вами! Я презираю вас! Вы можете только убить меня, но и мой кинжал отлично может сделать то же самое! Пусть страшатся смерти те, кто копит богатства, живет в роскоши и считает себя счастливым... у кого есть супруг и дети или другое любимое существо — пусть дрожат они! Я же не боюсь ничего, поскольку у меня ничего нет! Ничего!.. Но все же... не заблуждайся, Амина! Все же... все же у тебя остается надежда! Но нет! Нет, нет! Нет у меня больше надежды! Я лягу и буду ждать своей участи!
Амина опустилась на свое ложе и закрыла глаза.
Дождь не прекращался до утра. Ветер все еще дул, но облака поредели и показалось солнце. Амина сидела, дрожа в промокшей одежде, хотя и было знойно. От жары все поплыло у нее перед глазами, и ей стали видеться невероятные картины. Ее воображение рисовало зеленые поля, рощи кокосовых пальм, ее супруга, который спешил к ней откуда-то издалека. Она протянула к нему руки, хотела подняться, чтобы обнять его, но ноги не слушались ее. Она вскрикнула: «Филипп, Филипп!»— и потеряла сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Давайте проследим теперь за удивительной судьбой Филиппа. Уже через несколько часов после того, как он расправился с лоцманом, он со своей командой достиг-таки желанной суши. На песчаном берегу бухты блестели пестрые раковины, виднелись кости погибших морских животных, выброшенных на сушу.
Остров, где высадились потерпевшие кораблекрушение, как и другие острова в этом районе, зарос кокосовыми пальмами, чьи кроны раскачивались на ветру и отбрасывали на землю спасительную тень, которой обрадовался бы любой человек, но не наши герои, кроме Крантца, поскольку Филиппа занимали мысли о потерянной супруге, а матросы были заняты своим богатством, так неожиданно свалившимся на них.
Крантц отвел капитана под тень деревьев, но тому там не сиделось. Обуреваемый тревогой, Филипп снова вернулся на берег и пытался отыскать в море плот, на котором осталась Амина, но его не было видно.
— Туда, к ней! — кричал Филипп, прижимая руки к воспаленным глазам.— Она погибла! Погибла!
— Не может быть такого, Вандердекен! — тихо проговорил Крантц, стоявший рядом.— Бог, который хранит нас, поможет и ей! Не может быть, чтобы она погибла среди этого множества островов, часть которых обитаема. А женщине везде окажут внимание и помощь.
— Ах! Если бы я тоже мог так думать! — пожаловался Филипп.
— Если вы немного поразмыслите, то придете к убеждению,— продолжал Крантц,— что для нее лучше, что ее нет с нами. Она не окружена теми грубыми матросами, с которыми, объединись они, мы не сумели бы справиться. Вы думаете, что при длительном пребывании здесь, на острове, эти люди оставили бы вашу жену в покое? Ни за что! Они позабыли бы все на свете! И Амина, оставшись на плоту, по моему слабому разумению, избежала грубости и насилия, а возможно даже, и позорной смерти!
— Все может быть, Крантц, все может быть. Но нам надо соорудить плот. Нужно отправиться на поиски Амины... нужно искать ее... искать... найти!..
— Мы так и сделаем, Вандердекен! И я пойду вместе с вами,— отвечал Крантц, радуясь, что мысли Филиппа переключились на другую, хотя и не менее бредовую идею, но которая отвлекала его от мрачных дум.— А теперь, капитан,— продолжал он,— давайте вернемся к плоту, заберем оттуда все необходимое, а потом покумекаем над тем, как лучше осуществить наши намерения.
Филипп молча кивнул в знак согласия, и они отправились к плоту, который был вытянут на берег, но до сих пор так и не был разгружен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101