Филипп и Крантц прожили в форте на Тидоре уже три недели. Однажды утром они вышли прогуляться.
— Когда же я увижу ее снова? — воскликнул Филипп, когда в их разговоре возникла пауза.
— Увидеть? Кого? — спросил комендант, неожиданно появившийся рядом с удивленным Филиппом.
Не раздумывая, Крантц тут же вступил в разговор:
— Мы говорили о его сестре, комендант,— начал он и, уводя того в сторону, добавил:—Не говорите с моим другом об этом деле, поскольку оно для него очень неприятно и является причиной того, почему он ненавидит весь женский пол. Его сестра была женой его близкого друга, но бросила его и бежала с одним негодяем. Она была его единственной сестрой и своим легкомысленным поведением свела в могилу мать и сделала брата несчастным. Не затрагивайте этой темы, прошу вас!
— Ни в коем случае! И я не удивляюсь этому. Честь семьи — дело серьезное! — отвечал комендант.— Бедный молодой человек! Пожалуй, поэтому он такой тихий и серьезный. Он что, из приличной семьи, сеньор?
— Его семья одна из самых уважаемых в Голландии! — отвечал Крантц.— Он получил огромное наследство, а денег, которые оставила ему мать, и не счесть! Но бегство сестры и смерть матери заставили его покинуть родину и искать утешения в дальних странах.
— Одной из самых уважаемых семей Голландии? — переспросил комендант.— Значит, он взял себе другое имя и Якоб Вант-рает его не настоящая фамилия?
— Конечно,— подтвердил Крантц.— Разумеется, у него другая фамилия, но больше я ничего не могу сказать.
— Но все же! Можно же довериться своему другу, умеющему хранить секреты. Но сейчас я не хочу расспрашивать об этом. Так, значит, он действительно из благородных?
— Из самой уважаемой, богатой и влиятельной семьи страны! А через жену породнен и с испанским дворянством!
— Ай, ай! — воскликнул комендант.— Тогда он знает, наверное, многих португальцев?
— Вне всякого сомнения! Поскольку португальцы и испанцы так или иначе почти все родственники.
— И он, конечно, ваш верный друг, сеньор Рихтер?
— Разумеется. И я могу рассчитывать на беззаботную жизнь, как только мы вернемся домой. У него самая благородная душа! Вы убедитесь в этом, если когда-нибудь встретитесь с ним вновь.
— Я нисколько не сомневаюсь в этом,— отвечал комендант.— Заверяю вас, что очень удручен тем, что должен пока оставаться здесь. Но, пожалуй, года через два меня заменят и я направлюсь в свой полк в Гоа. Там я намерен закончить службу и возвратиться в Европу. Но вот подходит ваш друг.
После этого разговора с Крантцем комендант резко изменил свое отношение к Филиппу, что бросилось в глаза всему населению форта. Маленький человечек, видимо, надеялся рано или поздно использовать знакомство с Филиппом в своих интересах.
Несколько дней спустя, когда они втроем сидели за столом, в комнату вошел капрал и доложил, что некий голландский матрос просит принять его. Филипп и Крантц побледнели, услышав это сообщение. Их охватило недоброе предчувствие. Комендант, к счастью, этого не заметил. Он приказал пропустить просителя. Это был не кто иной, как одноглазый Шрифтен!
— Вот так встреча! — начал он, как только вошел.— Капитан Филипп Вандердекен и мой хороший друг минхер Крантц, старший рулевой на корабле «Утрехт», я рад видеть вас!
— Капитан Вандердекен?! — вскричал, вскакивая, комендант.
— Совершенно верно. Вот — мой капитан, минхер Филипп Вандердекен, а вот — наш старший рулевой, минхер Крантц! Оба с корабля «Утрехт». Мы потерпели кораблекрушение. Кхе, кхе, кхе!
— Черт побери! Вандердекен? Ее муж? — продолжал вскрикивать комендант, почти задыхаясь и хватаясь за рукоять своей длинной шпаги.— Так, значит, меня дурачили? Меня хотели надуть? — Вены на его лбу набухли, как бы готовые лопнуть, и он закричал:—Эй, там! Капрал! Охрана!
Филипп и Крантц поняли, что ложь тут уже не поможет. Филипп сидел молча, сложив руки. Крантц же заметил:
— Поразмыслив немного, вы, комендант, поймете, что ваша вспыльчивость безосновательна!
— Безосновательна? — снова вскричал комендант.— Вы ввели меня в заблуждение, но и сами попались в ловушку! У меня есть подписанный вами документ, и я сумею воспользоваться им! Как вам известно, вы умерли, капитан! Этому документу ваша жена поверит с радостью!
— Она обманула вас, комендант, чтобы убежать от вашей зависимости! И ничего более! — произнес Вандердекен.— Будь она свободной, как облако, она бы ответила совсем по-другому такому презренному и высохшему ничтожеству, как вы!
— Подождите же! Подождите! Скоро наступит и мой черед! Капрал! Бросить этих людей в тюремный подвал и приставить стражу, пока мой приказ не будет отменен! Может быть, ваша могущественная родня в Голландии и Испании поможет вам выпутаться из этого положения!
Немало удивленные таким поворотом событий, солдаты увели Филиппа и Крантца. Шрифтен последовал за ними. Когда они проходили по галерее, которая вела в подвал, Крантц вырвался из рук стражников и яростно пнул ногой Шрифтена так, что тот, пролетев несколько шагов по воздуху, грохнулся на пол.
— Славненький удар, кхе, кхе, кхе! — со смехом воскликнул
Шрифтен, поднимаясь и глядя на Крантца.
Около тюремной двери Педро посмотрел на Филиппа и Крантца, и его взгляд сказал им, что рядом с ними друг, на которого они могут положиться и который, не щадя усилий, постарается помочь им. Для друзей это было некоторым утешением и лучом надежды, когда за ними захлопнулась дверь камеры.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— Вот и все наши надежды рухнули,— подавленно произнес Филипп.— Что мы можем противопоставить этому тирану?
— Кто знает, кто знает,— отвечал Крантц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101