Как ты относишься к своему поступку?
Валентин встал и молчал.
— Ну, ты хоть раскаиваешься в том, что применил физическую силу?
Валентин помотал головой.
— Ну хоть пообещай, что впредь...
— Обещать я могу,— буркнул тот.
— Ну и что же ты обещаешь?
— Я обещаю, я клянусь, что... что и впредь дам по мор- . де каждому, кто оскорбит Мирыо.
Вейкко улыбнулся. Андрей недовольно нахмурил брови. Марина воскликнула почти обрадованно:
— Слышите, слышите. Вот он какой!
Бюро вынесло Валентину выговор, а Марине строгий выговор с занесением в личное дело. Решили, что, когда вопрос будет обсуждаться на общем собрании, будет приглашена Мирья и Марина публично извинится перед ней.
— Я подчиняюсь решению, но я обжалую его,— заявила Марина.
Кто-то спросил:
— А что же мы будет делать с Игорем?
Андрей скрыл улыбку, стараясь выглядеть серьезным.
— Разумеется, Игорь тоже виноват. Вместо того чтобы сразу одернуть Марину, он поддержал оскорбление неуместным смехом. Но мне кажется, что он получил свое наказание сразу же на месте.
— Наказание было что надо,— улыбнулся Игорь.
Стали расходиться. Коллиевы — отец и дочь — вышли
первыми. Игорь подошел к Валентину.
— Что тебе? — Валентин недобро посмотрел на Игоря, словно был готов снова ударить его.
— Да ты хоть сейчас в драку не лезь,— сказал примирительно Игорь.— Дай-ка я пощупаю твои бицепсы.
Валентин подчинился. С видом знатока Игорь ощупал мускулатуру Валентина и подтвердил:
— Да, есть силенка у ребенка. Ты, случайно, боксом не занимался?
— Однажды довелось. Ты знаешь когда.
— Слушай, пойдем сыграем в шахматы. Мы ведь уж лет сто не играли.
Но тут они услышали голос Марины:
— Игорь, ты где? Иди быстрее.
— Ну ладно, сыграем в другой раз,— шепнул Игорь и побежал вслед за Мариной.
У Валентина, впрочем, не было никакого желания играть сегодня в шахматы. Он с нетерпением ждал окончания заседания бюро, чтобы повидать Мирью. После того что случилось на берегу, они еще не встречались. Мирья отсиживалась дома, никого не впуская, а если же и выходила, то шла к Нине, где возле нее околачивался этот шалопай Васели. Валентину хотелось как-то отвадить Васели от Мирьи. Он чувствовал, что уже начинает ненавидеть Васели, который непонятно чем привлекал Мирью, болтовней, наверное, да глупыми остротами. Мирья даже учебу забросила: Валентин знал, что за эти два дня она ни разу не была у учителей. Ничем хорошим это не кончится, расстраивался Валентин. А Елена Петровна тоже хороша. Уехала, а дочь хоть пропадай. Мать называется!
Сегодня он решил разыскать Мирью во что бы то ни стало. Если даже с ней окажется Васели, он подойдет и скажет: «Пойдем, нам надо поговорить».
Дома ее не было. В окнах свет не горел, а крыльцо было припушено свежим нетронутым снегом. На двери висел замок. Валентин направился к Нине.
Нина была у себя в общежитии, но Мирьи у нее не оказалось.
— Где Мирья?
Нина пожала плечами:
— Не знаю. Я тоже ее искала. Что-нибудь случилось?
— Что, сама не знаешь, что случилось? Где же ее найти?
— М-да,— вздохнула Нина.— Заходила она ко мне. Замкнутая какая-то, ничего не говорит.
— Она не с Васели?
— Нет, он у себя, в общежитии.
Обегав почти весь поселок, Валентин узнал, что Мирья пошла с Лариненом в больницу, навестить мать Вейкко. Валентин подождал их на крыльце больницы, а когда они вышли, пошел с ними к Вейкко. В комнате Ларинена было чисто и тепло и все-таки как-то неуютно. Не на чем даже было сидеть. На табуретке стояла электроплитка, на одном стуле сложено выглаженное белье, на спинке другого висел пиджак. Ларинен убрал с тахты свою постель, пригласил гостей сесть и поставил чайник на плитку.
— Вот так и живем, по-холостяцки,— сказал Вейкко.
— Ты рассказал Мирье о бюро? — спросил Валентин.
— Нет, не рассказывал. Поручаю это тебе.
— Так вот, слушай, Мирья,— начал Валентин.— Мы провели заседание комсомольского бюро. Все очень возмущены поступком Марины. Она тоже сожалеет, что так получилось . Она извинилась перед всеми и попросит у тебя извинения на общем комсомольском собрании. Публично. Понимаешь, Мирья! Ты должна понять все и простить ее.
Мирья посмотрела в упор в лицо парня. Потом отвела взгляд и молча опустила голову.
— Вейкко, скажи, ведь так было? — Валентин растерянно обратился за поддержкой к Ларинену.
Вейкко не ответил. Он не спеша засыпал чай в чайник для заварки, с сосредоточенным видом нарезал колбасу, расставил на столе посуду.
— Ну что ты молчишь?—почти умолял Валентин.— Скажи.
— Да, так,— наконец ответил Ларинен.— Да, все очень возмущены. Да, Марина... обещала публично извиниться. Конечно, от Мирьи не надо ничего скрывать. Вот так. А ну — собирайтесь-ка за стол.
Мирья вскочила с тахты, быстро села за стол рядом с Вейкко и, словно не замечая Валентина, стала неестественно оживленно говорить Ларинену о его матери. Мол, Наталия Артемьевна выглядит лучше, чем раньше, стала жизнерадостнее,— дело, значит, идет на поправку.
Вейкко убрал плитку с табуретки, освободив ее для Валентина, жестом пригласил парня за стол и прервал Мирью:
— Ну и молодежь пошла! Сплошные дипломаты. Давайте лучше посидим. Все, чем богат,— на столе.
Мирья получила от матери телеграмму, что она задержится еще на несколько дней. В тот день, когда Елена Петровна должна была приехать, созвали открытое комсомольское собрание. Валентин зашел за Мирьей и еще раз пригласил ее на собрание. Девушке очень не хотелось идти туда, но отказаться не могла: она понимала, что ее присутствие необходимо и ее отказ может быть расценен как высокомерие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112