Во многих местах бревна на лежневке переломились и колеса машины проваливались. Машину бросало из стороны в сторону, бревна ходили под ней ходуном.
— Как же ты ездишь по такой дороге? — удивился Вейкко.
— Так и езжу. Конечно, по-настоящему машину не нагрузишь. Три рейса сделаешь, глядишь — и вечер. А была бы дорога, рейсов пять свободно можно сделать.
— А как план выполняешь?
Шофер ответил уклончиво:
— Когда как. В общем, как весь лесопункт, так и я.
Машина выехала на сухое место, но дорога не стала лучше. Сплошные камни да рытвины.
— На дорожных работах у вас людей много? — спросил Вейкко.
— Сказал бы я, сколько их...— шофер хотел ругнуться.— Дорога в выполнение плана не входит. Как знаешь, так и давай план.
Вейкко посоветовал:
— Сегодня у вас собрание. Вот скажи и о дороге.
— Чего-чего, а собраний и речей у нас хватает,— усмехнулся водитель.
Вейкко не знал шофера и решил назваться:
— Я приехал к вам как представитель райкома партии...
Водитель не удивился:
— Вашего брата, представителей всяких, тоже хватает.
На этом разговор оборвался.
На делянке вокруг костра сидели лесорубы и курили. Были среди них и знакомые Вейкко. Ему уступили место на бревне.
— У вас что, обеденный перерыв? — спросил Вейкко.
Люди переглянулись. Потом один из лесорубов, пожилой,
весь обросший черной бородой, вытащил сигарету изо рта, сплюнул в костер и ответил:
— Да. Перерыв на обед. Хоть на десять обедов хватит.
Видимо, этот ответ показался неполным шоферу, с которым Вейкко приехал. Он счел нужным добавить:
— У нас заботу о людях проявляют, товарищ уполномоченный. Потому и перекуры длинные. Чтоб люди не очень уставали.
Вейкко начал сердиться. Что они, над ним смеются, что
ли?
— Скажи хоть ты, Ховатта,— обратился он к одному из знакомых,— что все это значит?
У Ховатты вечно во рту торчала маленькая трубка-носогрейка. Такая коротенькая, что курилась чуть ли не под самым носом, между пышной бородой и густыми усами. Ховатта вытащил трубку изо рта, неторопливо выбил ее, обдумывая, видимо, свой ответ. И он дал исчерпывающий ответ:
— Бензина нет.
И снова стал набивать трубку, сосредоточенно глядя в огонь.
— Черт побери, опять Степан Ннкифорович в отъезде,— вздохнул кто-то.— От него хоть одна польза: если он па де
лянке, без бензина его не оставят. Глядишь, и нам немного достанется.
— У меня для крана еще немножко осталось горючего. Пойдем, я нагружу твою машину,— сказал долговязый мужчина, поднимаясь с бревна. Водитель «МАЗа» сел в кабину и повел машину к штабелям.
Вейкко остался у костра. Он поговорил с рабочими, кое- что записал в блокнот. Надо немедленно разыскать начальника. Шофер сказал Вейкко, что на делянку начальник не поехал. Если бы поехал, он знал бы,— шоферня все знает. Вейкко подождал, пока закончили погрузку, и поехал обратно в поселок.
В конторе начальника опять не оказалось. И стол был в том же порядке, что и утром. Значит, не приходил. Секретарша тоже не знала, где он. Вейкко уже был в дверях, как она вдруг спросила, зачем ему нужен начальник. Тогда Вейкко представился.
— Почему вы сразу не сказали? — удивилась девушка и добавила, понизив голос: — Он с парторгом дома. Доклад готовят. Не велели никого посылать к ним.
Открывая щеколду на калитке, Вейкко взглянул на окна дома начальника лесопункта: занавески задернуты, словно никого нет дома. Но из трубы шел дым. Вейкко вошел во двор, тщательно вытер ноги, сперва о еловые ветки, лежавшие перед крыльцом, потом о половичок, аккуратно расстеленный на крыльце. Из кухни навстречу вышла высокая пожилая женщина в роговых очках.
— Дома, дома они. В той комнате. Раздевайтесь, пожалуйста. Проходите. Сказали — вам можно. Другим велели говорить, что нет дома.
Из-за стола поднялся невысокий поджарый мужчина в галифе и белой рубашке. Это был Коллиев, начальник лесопункта. Ему было уже под пятьдесят. Своей выправкой, подтянутостью он напоминал бывшего офицера. Но Вейкко знал, что Коллиев никогда не служил в армии. Коллиев был лысый, только на висках сохранились редкие седые волосы. Широкое, квадратное лицо, тяжелый подбородок, узкие строгие губы не гармонировали с маленьким, слишком вздернутым носом. Всматриваясь в гостя маленькими серыми глазами, Коллиев неторопливо сложил бумаги на столе и только потом вышел навстречу Вейкко.
— Я так и знал, что вас направят. Очень хорошо.
Ларинен пожал руку Бородкину, парторгу лесопункта,
долговязому сухопарому мужчине неопределенного возраста.
— Я не помешал?
— Ты же не байки пришел рассказывать. Садись,— предложил Коллиев.— Мы вот кончаем доклад. Ты, конечно, просмотришь его перед собранием. Мария Васильевна, как там обед?
— Скоро будет готов,—ответила женщина ш кухни.
— Я уже поел у Кауроненов,— заметил Вейкко.
— Подожди. Я сейчас кончу. Только вот еще пару слов черкану.
Коллиев стал писать. Бородкин сосредоточенно читал доклад. Ларинен го и дело смотрел на часы. «Люди в лесу сидят без горючего, а они...» — думал он, не зная, как оторвать начальника и парторга от их важной работы.
«Наверно, тут тоже требуется привычка»,— мелькнуло у Ларинена, наблюдающего, с каким серьезным видом Коллиев и Бородкин готовят доклад. Он хорошо знал их обоих. Коллиев всю жизнь проходил в начальниках—работал в министерстве, был на партийной работе, потом его взяли в трест, оттуда послали в леспромхоз, затем опять попал на партийную работу. Год назад его поставили начальником лесопункта в Кайтаниеми. Конечно, это было понижением, только в то же время он впервые стал самостоятельно руководить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112