Ее не позвали. Если бы сказали: «Пойдем с нами», она, конечно, пошла бы.
— Что с тобой? — спросила мать.
— Ничего,— ответила Мирья и рассказала, что у нее были гости.
— Ты почему-то грустная,—заметила мать.—Значит, Марина Коллиева была у нас. Еще кто?
— Васели, брат Нины.
— Васели приехал? Хорошо.
— Что же в этом хорошего? Насколько я поняла, ему, кажется, пришлось уйти из университета.
— Хорошо, что у тебя были гости. Тебе надо больше бывать среди молодежи.
— Мама, когда я пойду работать?
— Тебе так не терпится?
— Они пошли убирать общежитие. А меня не взяли,— Мирья грустно улыбнулась.
Елена Петровна внимательно посмотрела в лицо дочери и поднялась:
— Пойдем посмотрим, что за уборку они затеяли.
По дороге Елена Петровна объяснила Мирье, что, может быть, Васели и не исключен из университета, бывает, что студент на год прерывает учебу, где-то работает, а потом возвращается обратно в университет. «Конечно, может быть и так»,— согласилась Мирья.
В Хаукилахти было два общежития. Одно помещалось в бараке. Длинный узкий коридор, по обе стороны небольшие комнаты. Три комнаты побольше занимали ребята, в остальных жили одинокие рабочие пожилого возраста. Дом приезжих временно служил женским общежитием. Там имелись три комнаты и кухонька. Уборка шла у девчат. Девушки были одеты в лыжные костюмы, поверх которых натянули еще юбки. У Мирьи такой наряд вызвал недоумение. Зачем еще юбки? Или — чтобы случайно не перепутали с ребятами?
Девушки мыли полы, ребята таскали воду. Железные кровати были сложены у крыльца одна на другую, матрацы вытащены во двор, где ребята выбивали их палками. Били они их немилосердно.
— Игорь, Игорь! Ты же от матраца ничего не оставишь,— Нина отняла у Игоря палку и показала, как надо выбивать матрац.— Видишь, как Васели выбивает.
Васели напевал веселую песенку, временами помахивая палкой, как дирижерской палочкой.
Воронов и Айно Андреевна шли мимо с полными авоськами в руках. Видимо, из магазина. Заметив ребят у общежития, Воронов передал авоськи жене и направился к дому приезжих.
— Это что за дирижер у нас появился? — начальник остановился перед Васели.
Парень отложил палку и представился. И тут же спросил не без ехидства:
— Нет ли у вас в общежитии какой-нибудь гармошки, или, может, здесь палка считается единственным музыкальным инструментом?
Воронов смерил парня с ног до головы внимательным взглядом и ответил, цедя слова:
— Любопытно. Бывал я на многих стройках, но нигде мне не давали первым делом в руки гармошку. Топор давали, пилу. И я тоже давал людям топоры и пилы. Могу и вам дать, ежели такое желание появится.
— Только-то и всего. Немного же вы обещаете. А если найдется рабочий, которому этого покажется мало? И он потребует, например, чтобы к нему относились по-человечески. Чтобы начальник был более вежливым.
Воронов прищурился и спросил, пряча улыбку:
— Неужели вам так много пришлось повидать и человеческого и бесчеловечного отношения?
— Столько, чтобы научиться постоять за себя.
Елена Петровна усмехнулась про себя.
— У нас только рычат, но не кусаются,— сказала она парню.— Будет и гармонь, и радио. На то есть постройком. Михаил Матвеевич, Айно ждет вас.
Но Воронов не торопился уходить. Он с любопытством разглядывал Васели. Странный человек этот Воронов. Если ему что-то не по душе, он становится ехидным, колючим, но стоит ему возразить, дать отпор, как он сразу меняется. Если бы парень стал заискивать перед ним, •смутился, Воронов говорил бы с ним еще более язвительно. Но теперь он спросил как ни в чем не бывало:
— Что вы еще умеете делать, кроме как выбивать девичьи матрацы?
— Умею давать сдачи тем, кто полезет ко мне.
— Еще что?
— Об остальном можно поговорить серьезно.
— Машины любите?
— Смотря какие. Швейную — нет.
— Могу взять вас помощником тракториста, потом пошлем на курсы, если, конечно, покажете себя. Идет?
— Не знаю,— протянул Васели.— Стоит ли загадывать так далеко. Я здесь временный.
— А-а, временный, значит. Это меняет дело. Елена Петровна, возьмите этого временного к себе. Разнорабочим.
Мирья стояла на дворе, растерянная, одинокая. Потом кто-то из ребят сунул ей в руки ведро с водой и мотнул головой в сторону крыльца. Мирья внесла ведро в дом и передала девушкам. Только она вернулась, как ей сунули другое ведро. Девушки мыли уже коридор, и ребята в грязных сапогах не хотели входить в дом. Откуда-то появился Валентин. Он тоже схватил ведро и побежал за водой. Передавая ведро Мирье, он спросил, придет ли она сегодня вечером в клуб — там будет собрание, потом танцы.
В Хаукилахти все время приезжало много молодежи. В большинстве это были парни и девушки, еще не имевшие никакой профессии. Поэтому решено было провести откры тое комсомольское собрание с повесткой дня: «Почетная профессия — строитель». Валентину как секретарю комсомольской организации предстояло сделать доклад о строителях Хаукилахти и о будущем поселка.
Валентин был плохой оратор. Он хоть и написал текст доклада, но читал его запинаясь и нервничая.
— Господи, что он там мелет! — вздохнула Нина.— Доказывает, что дважды два — четыре. Ни одной путной мысли.
— Но ведь профессия строителя в самом деле важная и почетная,— Мирья пыталась защищать Валентина.
— Так бы и говорили об этом. Ты только послушай, как он вещает. «Труд — дело славы и доблести». Мы это и без него знаем. «Мы строим для себя во имя будущего»... Ну и пустозвон.
Валентин перечислял бригады — одни имеют такие-то показатели, другие такие-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112