—Я слишком мягкий человек и не делаю замечаний, хотя иногда ц следовало бы. Каждый должен знать свои обязанности. Вот, скажем, этот счет. Его следовало отнести на подпись не мне, а Лео. Да и срок оплаты еще не истек. Что вы скажете, Ниеминен? Вы же давно работаете. Должны это знать. Нет, и это не замечание, а просто так, к слову пришлось.
— Да-да. Я знаю,— растерялся Ниеминен.— Я очень рад, что служу у вас, господин коммерции советник. Буду и впредь стараться.
— Да, стареем мы, стареем. А знаете ли вы, Ниеминен, сколько теперь молодых, энергичных людей стремится поступить к нам на службу?
— Все это так, конечно. Вы правы. Но я ведь десять лет служу у вас. Как вы думаете, господин коммерции советник? Может быть...
— Нет, такие дела сразу не решаются. Надо подумать. Времена теперь трудные. Жалованье наших служащих — в пределах, установленных законом. Ну, у меня тут еще дела...
— Простите. Может быть, господин коммерции советник, вы все-таки учтете мою просьбу.
Ниеминен неуклюже поклонился и вышел.
На шесть вечера у Кархунёна был назначен ужин в ресторане «Ваакуна».
Коммерции советник повернул машину на улицу Сил- тасааренкату. Налево открывалась площадь Хаканиеми, которая днем служила рыночной площадью. Сейчас столы были убраны, вместо них на середине площади сооружена трибуна, на которой устанавливали микрофоны. «Какой-то митинг будет? — подумал коммерции советник.— Уж не коммунистов ли? Те то и дело созывают митинги и что-то провозглашают. Или, может, это профсоюзы?» Кархунен вспомнил старые добрые времена. Хорошо было —ни ком
мунистов, ни ДСНФ 1, да и профсоюзы вели себя смирно. Теперь времена переменились. Теперь коммунистам позволяют устраивать митинги даже на Хаканиеми. Ага, вот они и идут. Шагают колоннами. Со знаменами и транспарантами. Ага, это — государственные чиновники. Требуют увеличения жалованья. Что же это творится? Государственные чиновники — основа общества — бастуют! Это впервые в истории Финляндии. О них не скажешь, что они агенты коммунистов или ДСНФ. Но если бы не было коммунистов и ДСНФ, то было бы в стране все-таки спокойнее. И эти люди сидели бы сейчас по домам, смотрели бы телевизор, а не шагали под снегопадом с транспарантами в руках.
Коммерции советнику показалось, будто в колонне шагает и Ниеминен. Ниеминена, конечно, в колонне не было — он служащий частной фирмы. Но чем-то эти люди похожи на Ниеминена, такие же сутулые, сосредоточенные.
Коммерции советника от демонстрантов отделяли блестящие трамвайные рельсы.
Коммерции советник переехал через Питкясилта, и колонна осталась позади. На Эроттая было более шумно, чем на Хаканиеми. Мчались машины. Западногерманские, американские, французские. Были и чешские и советские. Их тоже было много в Хельсинки.
Стоянка у «Ваакуны» оказалась забитой автомашинами. Но машину Кархунена здесь знали, и ему тотчас показали свободное место.
В шесть Кархунен поднялся по широкой лестнице на второй этаж «Ваакуны». Портье поклонился и проводил его в салон. Все уже собрались. Ждали коммерции советника. Знали, что он приедет ровно в шесть — ни секундой раньше, ни секундой позже. Вот он и появился. Можно сесть за стол.
Когда подняли тост за здоровье Микаэла Кархунена, коммерции советник встал и, поблагодарив, заметил:
— За мое здоровье поднято столько тостов, что я, наверное, скоро лишусь его. С вашего позволения я предложу тост за одного парня из восточной Карелии,— Кархунен употребил не финское «пойка» (парень), а карельское «бри- ха».— Вы не знали этого «бриха», а за него стоит выпить. По-карельски его звали Хотаттов Мийккула из Хаукилахти. Итак, выпьем за Хотаттова Мийккулу из Хаукилахти.
Тост вызвал веселое оживление. Господин коммерции советник иногда любил оригинальничать. Никто из присутствующих не знал, кто такой этот «бриха» Хотаттов Мийккула из Хаукилахти. Но поскольку коммерции советник предложил за него тост, все выпили.
Какой-то молодой человек с блокнотом подошел к Кархунену и, наклонившись через его плечо, попросил повторить имя «бриха». Это будет очень интересным материалом для «Коммерческой газеты».
— Можете печатать,— улыбнулся коммерции советник.— Это был Хотаттов Мийккула из Хаукилахти.
В отделе хроники «Коммерческой газеты» появилась небольшая заметка, и Хотаттов Мийккула стал лицом более или менее известным.
Коммерции советнику Микаэлу Кархунену доложили, что какой-то человек просит принять его. Говорит, что по личному делу.
Незнакомец остановился у дверей, щурясь и хлопая глазами. Потом по-стариковски, короткими, спотыкающимися шагами, направился к столу. Подошел вплотную к столу, пристально посмотрел на Кархунена и спросил, словцо желая окончательно удостовериться, с кем он имеет дело:
— Я имею честь говорить с господином коммерции советником Микаэлом Кархуненом?
«Интересно, по какому делу он пожаловал, этот подслеповатый старик?» — подумал Кархунен, разглядывая гостя, его шершавые, с вздувшимися синими жилами руки, его костюм, новый, но очень дешевый. Коммерции советник предложил гостю сесть и спросил:
— Вы уверены, что вам нужен именно я?
— Не совсем,— признался незнакомец.— Позвольте задать вам один вопрос?
Он опять уставился маленькими водянистыми глазами в коммерции советника. Что-то в морщинистом лице старика показалось Кархунену знакомым. Когда и где он видел этого человека?
— Пожалуйста.
— Откуда вы родом?
— Гм... Цель вашего визита и заключалась в этом вопросе?
— Может быть, вы родом из восточной Карелии, из деревни Хаукилахти, что находится на Сийкаярви?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112