Он восседал, как хозяин, за столом, потный и раскрасневшийся, и, дирижируя вилкой, управлял нестройным хором захмелевших гостей, певших «Стеньку Разина».
Гости даже не заметили, что Андрей и Наталия выскользнули из-за стола и ушли в кухню, знаками позвав за собой Мирью, Игоря и Марину.
— Давайте быстро отпразднуем нашу свадьбу,— деловито предложил жених.— Выпейте поскорее и пожелайте нам счастья, долгих лет жизни, любви и кучу детей. Все пожелания я принимают. Спасибо.
— А почему Нина не пришла? — спросила вдруг Мирья.
— Не знаю. Мы ее приглашали,— сказал Андрей.— Спросим у Васели.
Васели сидел сумрачный и подавленный,
— Она дома.
— Почему? Что случилось?
—- Да ничего. Потом скажу.
— Я схожу к ней,— сказала Мирья.
— Я с тобой.— Васели направился следом.
— Нет, я одна! -—ответила решительно Мирья.
Нина лежала на кровати, повернувшись лицом к степе. Ома не услышала, как Мирья вошла в комнату, и, только когда та дотронулась до ее плеча, вскочила и быстро смахнула слезы со щеки.
— Что с тобой?
— Ничего. Просто так. Скучно стало, вот и реву — сдуру.
— Скучно?
— На свете, Мирья, много хороших людей. Иногда скучаешь по кому-нибудь из них.
Нина потерла щеки, взглянула в зеркальце и попыталась улыбнуться.
— Да, я понимаю, у каждого свои печали.
Мирья подумала с горечью, что с кем-нибудь другим Нина поделилась бы своей печалью. А с ней нет. Она здесь чужая, с ней нельзя делиться. Вот если бы ее, Мирью, спросили, она рассказала бы. Рассказала бы о том, что ее все чураются. Внешне вроде относятся по-дружески, а в душе все-таки считают ее чужой. И никто ее не понимает. Даже мама. И та мама, которая осталась в Финляндии и которая понимала ее раньше с полуслова, теперь, наверно, тоже не поймет.
— Да ничего,— успокаивала Нина Мирью.— Реву сдуру. Вспомнились школьные годы. Чудесное было время. Я храню дневник, который я тогда вела. Я дала бы тебе почитать, но ты не умеешь еще читать по-русски. Сколько я тогда писала ерунды! Какой умной мне хотелось быть! Философом. О чем только мы не мечтали...
— Потому и плачешь? — нахмурилась Мирья.Я пришла за тобой, Андрей зовет. Пойдем.
— Нет, я не могу.
— Почему?
— Они — счастливые, Андрей и Наталия. Там не место плачущим.
— Но скажи мне, что все-таки с тобой?
— В жизни всегда так. У одного радость, у другого горе.— Нина отвечала неопределенно.— Кто-то смеется, кто-то плачет. Так заведено. Наверно, только очень сильные, волевые натуры никогда не плачут. Я не люблю таких людей. А ты?
— Не знаю,— ответила Мирья.— Вот мама... Она человек сильной воли, но она добрая.
— Мама — это другое дело.— Нина опять всхлипнула.— И папа. У меня хороший папа. Он никому ничего плохого
ре сделал. Он был для меня как родной отец. Да, да, отец у меня неродной. Отчим. Он из-под Курска. Своего папу я не помню. Он погиб в войну... Отчим, правда, пил иногда. Но и тогда он ничего не говорил. Выпьет, возьмет меня на колени и сидит. И слезы почему-то на глазах.
— Почему ты говоришь — «был»?
Нина уткнулась лицом в плечо Мирьи и опять заревела.
— Я не знаю, увижу ли его еще. Его... сегодня... арестовали.
— Ужасно!
Мирья слышала, что когда-то, до войны, арестовывали и без вины. Но сейчас?
— Мирья, я тоже ничего не понимаю. Случилась какая- то ошибка,— говорила Нина.— Ведь папа не мог сделать ничего плохого. Он работал на тракторе. Получал премии. Вечерами всегда сидел дома, даже в кино почти не ходил...
— Может, просто какое-то недоразумение, и все скоро выяснится,— утешала Мирья.
— Конечно, выяснится. Ведь не могут же невиновного осудить. Ну, ошибки бывают. Разберутся и выпустят. Я тоже так думаю.
— Но почему ты плачешь?
—- Я уже не плачу,— Нина попыталась улыбнуться.
— А Васели знает?
— Знает. Но Васели... Его это так не трогает, как меня. Папа для него чужой человек. Они друг друга не любили. Васели только один раз был у нас. Это сложная история. Ведь Васели вырос в детском доме. А маму ему, конечно, жалко. Вот письмо пришло от мамы, видишь.— Нина достала письмо, раскрыла его и тут же сложила опять листок вчетверо.
— Может быть, я могу чем-нибудь помочь? — спросила Мирья.— Может, попросить маму выяснить, в чем дело? Или, может, вам что-то нужно...
Нина усмехнулась сквозь слезы. «Эх, Мирья, Мирья, добрая ты душа! Чем ты поможешь? Только — мама. Мама? А как же там моя мама? Почему я сижу здесь и реву, а мама там одна в беде? Сколько сейчас времени? На автобус, еще успею. Пойду отпрошусь у Воронова... Он на свадьбе или уже дома?»
Мирья не знала, на свадьбе Воронов или уже ушел. Когда садились за стол, он был среди гостей, но Мирья успела заметить, что он все время беспокойно поглядывал на часы, не принимая участия в общем веселье. «Может,
...Мирья остановилась у двери и взглядом позвала Васели. Валентин, заметив, что Васели пробирается между тесно поставленными стульями к выходу, тоже выскочил из-за стола.
— В чем дело? — спросил он у Мирьи.
— Я еду с Ниной к ее маме...
— Я тоже еду,— сказал Васели, наконец добравшись к двери.
— А как же я? — растерянно спросил Валентин, выйдя следом за Мирьей и Васели на крыльцо. Вопрос прозвучал смешно и глупо. Да и у самого Валентина был глупый вид.
— А ты? — ответил Васели с серьезным видом.— Тебе нельзя уходить. Свадьба комсомольская, и ты должен возглавлять идейное и прочее руководство. Мало ли что может случиться. С кого тогда спросят?
Валентин уловил издевку, весь побледнел, губы его задрожали.
.— Знаешь, ты... ты...— заикаясь, сказал он.— Вот что я тебе скажу... Ты в наши, комсомольские дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112