— Какой ты нехороший, за полгода ни разу не смог приехать. А что у вас нового там, в обществе?
— Да что там у нас нового, все по-старому,— ответил Нийло уклончиво. В этом доме еще ничего не знали о предстоящих изменениях в жизни Нийло. Он сообщил равнодушно, словно речь шла о каком-то пустяковом деле: — Я вот тут ездил в Хельсинки. Кажется, я сменю место работы.
— Да? —Алина удивилась больше других.— Вот типичный финн. Целый вечер сидит, говорит, а главное не успел сказать. Да где же ты будешь работать?
— В Хельсинки, у коммерции советника Микаэла Кархунена. Может быть, слыхали?
— Так, так,— протянул задумчиво Матикайнен.— Значит, у него?
— Значит, в Хельсинки? — переспросила Лейла. Потом посмотрела почему-то на Матикайнена.— Нийло едет в Хельсинки.
— Вот это действительно новость,— сказал Матти, словно наконец-то до него дошло, о чем идет речь.
— А разве то, что Мирья возвращается, не более важная новость? — улыбнулся Нийло.
— Это уже не новость, мы не сегодня об этом узнали,— ответил Матти.— Кроме того, еще не решено. Может, приедет, а может, и нет.
— Ты так думаешь?
— Я ничего не думаю. Правда, она намекала в письме. Так что ж? Может быть, просто затосковала, запечалилась. И так бывает.
— А ты когда уезжаешь? — спросила Лейла.
— Денька через два-три. Так мы договорились с коммерции советником.
— Вы уже о сроках договорились? — Матти подумал вслух: — Кого же Танттунен возьмет на твое место?
— Найдутся желающие,— заявила уверенно Лейла.— Матти, ты слышал? Нийло едет в Хельсинки!
— Слышал, слышал. И наверно, Нийло очень рад.
— Да что мне до его радости! — Лейла хлопнула Нийло по плечу.— Как ты, Матти, не сообразил, что Нийло может помочь нам.
— В чем? — насторожился Нийло.
— Матти, а как ты думаешь?
— А что я могу сказать, надо подумать. Ведь Нийло еще не знает, о чем идет речь.
— Знаешь, Нийло, в чем дело? — начала Лейла объяснять.— Ведь вопрос теперь не только о Канерве. Вопрос о правах рабочего класса, ты слышишь? Знаешь, что случилось?
— Тетя Алина рассказывала.
— Значит, знаешь. Такое может произойти с кем угодно. Даже с тобой. Вопрос идет об интересах всего рабочего класса.
Лейла говорила, словно выступала на митинге.
— Ну, подожди, подожди, Лейла,— заметил степенно Матикайнен.— Мы должны делать то, что нам поручено. Иначе мы ничего не добьемся. Нам поручено ходатайствовать за Канерву, и только.
— Но таких, как Канерва, много,— не уступала Лейла.— Надо, чтобы господа там, в Хельсинки, в конце концов поняли, что...
— Видишь ли, Лейла,— Матти улыбнулся.— Рабочее движение существовало и до того, как ты родилась. И такие случаи бывали, и каждый раз мы боролись. У нас есть профсоюзы, партия, депутаты в парламенте. А было время и был такой год, как тысяча девятьсот восемнадцатый.
— Как будто я не знаю,— смутилась Лейла.— Но ведь дело Канервы тоже общее.
— Да, но это всего лишь одна соломинка в большом стогу.
— Ну, Нийло, ты готов ехать с таким поручением? — спросила Лейла торжественно.
— Почему именно я?
— Ты человек представительный.
— Ну какой я представительный,— сказал Нийло, .хотя это предложение и льстило его самолюбию.
— Ну, видишь ли, ты как бы из другого...
— Ты хочешь сказать, класса, да?
— Ты окончил торговое училище, ты умеешь говорить с господами.
— Но ведь я никогда не участвовал в таких делегациях,— засомневался Нийло.— Сумею ли я выполнить то, что нужно?
— Значит, решено, Матти?
— Нет, пока еще не решено,— ответил Матти.— Только
приняли во внимание согласие Нийло и поблагодарим его. Может быть, все удастся уладить и без делегации.
— Видишь ли, Нийло,— стала рассказывать Лейла.— У нас туговато с финансами. Если ты поедешь, то можно отправить на одного человека меньше. Ты ведь все равно едешь в Хельсинки.
Алина налила кофе в чашки. Нийло пытался завести разговор о возвращении Мирьи, но Матти и Лейла почему- то неохотно говорили на эту тему. Только Алина потихоньку вздыхала.
Нийло удалось снять крохотную каморку в старом деревянном доме в рабочем районе Сернайиен на улице Херманна. До места работы было далеко, но Нийло подсчитал: если он будет ездить на трамвае, то все равно выиграет, потому что в центре за такую каморку надо платить куда больше. Комната была на чердаке. Подниматься в нее надо было по крутой и узкой лесенке. Когда-то в ней жили только летом, но потом заделали щели, обили стены картоном и в угол поставили маленькую печурку. За дрова Нийло приходилось платить отдельно. Он все подсчитал и решил, что дома будет готовить только ужин — все равно на ночь комнату надо топить. А утром топить не стоит, его целый день нет дома, а позавтракать можно где-нибудь по дороге, съесть бутерброд и выпить кофе. Может, только по воскресеньям придется топить и утром. Теперь надо на всем экономить. А когда приедет Мирья, то они непременно снимут комнату получше.
На службе Нийло старался быть аккуратным и прилежным, он хотел, чтобы коммерции советник всегда был доволен им. Но работа здесь оказалась совсем не такой, какой он ее представлял. Раньше Нийло работал в небольших конторах—сперва в филиале одной фирмы, потом в обществе. Там руководитель всегда видел, чем заняты служащие. А здесь же, в филиале фирмы Кархунена, хозяина он видел только изредка. Кархунен с ним ни разу не говорил, в лучшем случае только кивал головой в ответ на приветствие. Нийло не приходилось иметь дел с коммерции советником. Да и стиль работы здесь иной, чем в провинции. Там можно было передохнуть, перекурить, поговорить с сослуживцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112