Она была интересная— стройная, с черными волосами, с большими черными глазами. На танцах она всегда оказывалась недалеко от нас. Володя иногда приглашал танцевать и ее. А я не могла смотреть, как они танцуют. Однажды я сбежала с танцев и весь вечер проплакала. Я так ревела, что хоть выжимай наволочку. А на следующий день Володя позвонил мне. Что со мной случилось? Я сгоряча ответила: «Тебе и без меня интересно». И бросила трубку. И тут же пожалела: какая я дура, стоит ли показывать ревность. Володя позвонил снова, сказал: «Не дури». Звал на прогулку. Впереди были экзамены, времени оставалось мало, но я схватила пальто и понеслась как сумасшедшая. Я должна же была сказать, что пусть он танцует с кем угодно, живет как хочет. Но ничего не сказала. Только сидела в парке на скамейке и плакала. А Володя гладил мою руку.
Была не только Лиза. Была еще Люба. Она училась со мной. Настоящая красавица. Волосы у нее пышные, мягкие, золотистые. Такие, как у тебя. А глаза... своими глазами она могла добиться чего угодно. Она могла быть мечтательной и робкой. У нее очень красивая фигура, плавная походка. Она могла бы стать балериной, если бы занималась. Но Люба не любила трудиться ни в учебе, ни в чем. Все свое время она тратила на косметику, и деньги у нее уходили тоже на это — всякие кремы да помады. Любе тоже нравился Володя. Она крутилась около него, строила ему глазки. Девушки рассказывали, будто бы Люба сказала кому-то: «И чего Володя в Валерии нашел». Знаешь, как меня задело, хотя она была права — во мне нет ведь ничего особенного. Мне тогда очень хотелось стать красивой. Но ведь мне не стать красавицей, тут никакая косметика не поможет. Да я и не умею пользоваться ею... Виркку, Виркку, давай не спеши. Послушай и ты, дай мне рассказать до конца... Однажды Володя пошел танцевать с Любой. Мне хотелось убежать, расплакаться, но я сдержала себя. Они станцевали один танец. Володя проводил ее на место и вернулся ко мне. Я взглянула на Любу: ее глаза тогда были совсем не робкие, не красивые, а злые. Потом как-то мы собирались кататься на лодках. Володя, я, Люба и другие девчата. Но я не смогла поехать. Я вдруг заболела. Вечером пришел Володя.
— Вам было очень весело? — спросила я.
— Очень,— ответил Володя.— Мы баловались как дети.
— А ведь Люба красивая? — спросила я.
— Да, красивая, но...
— «Но», что «но»?
Володя рассказал, что не знал, о чем с Любой говорить, что ей интересно. Попытался заговорить о литературе, об искусстве, даже коснулся международного положения... А Люба все отвечала: папа тоже так говорит, мама тоже так думает. А что она сама думает, так Володя и не узнал.
Потом пришли девушки, стали наперебой рассказывать, что Люба целый день обхаживала Володю. Я сказала: мне- то что, пусть, она же глупа как пробка. Это не нужно было говорить, я не подумала. Но я ведь всю жизнь делаю глупости. Кто-то передал ей мои слова, и она решила отомстить. И отомстила. Как еще отомстила!
Я тебе не говорила, что Володя кончил институт на два года раньше, чем я? Он на два года старше меня, хотя и кажется таким молодым. Его оставили в аспирантуре при институте. Он часто бывал в командировках — ездил по гидростанциям. Ему уже тогда доверяли важные поручения. Он очень талантливый инженер. Я кончила институт, меня направили в Карелию, в Хаукилахти. Он тоже должен был приехать сюда, в Юлюкоски. Конечно, это не случайное совпадение, ты понимаешь? Я приехала весной, Володя тоже приезжал, ознакомился с местом работы и вернулся в Ленинград. У него остались какие-то дела незаконченные. Тогда-то Люба и отомстила. Вдруг я получаю от нее открытку. Пишет, как подруге, что живет хорошо, едет на работу к себе на Урал, спрашивает, как мои дела. И потом, как бы между прочим, вопрос: знаю ли я, что Володя собирается жениться на Лизе?
Я ничего не знала об этом. Я решила ничего не писать Любе. Заказала разговор с Володей. У меня сердце билось так, что казалось, выскочит из груди. Спросила, как его дела. Говорит: через час уезжает в Сибирь. На две недели, посылают в командировку. Тогда я спрашиваю его прямо: «Правда, что ты женишься?» — «Собираюсь,— отвечает он.— Правда». Больше я ничего не спрашивала. Не помню даже, поздравила ли его. Я повесила трубку.
Я всю жизнь была слишком опрометчива. Я решила отомстить Володе. Представь себе, что я сделала. Был у нас тракторист Борис, ты, наверное, знаешь его. Мне он казался тихим, добрым пареньком. Он буквально прохода не давал. Все ходил за мной и просил выйти за него замуж.
Клялся, божился, что даже бросит пить. Я о нем плохо не думала, отвечала: мол, ты хороший парень, ты еще найдешь себе девушку по душе и так далее. Мне нечего о нем рассказывать. И вот я получила эту открытку. Мне казалось, что я схожу с ума. И кажется — на самом деле сошла. Я ни о чем другом не думала — как бы только отомстить. И тут опять этот Борис подвернулся. «Хорошо, я согласна, говорю». Мы даже свадьбы не устроили. Я боялась, что за свадебным столом сделаю какую-нибудь глупость. Успела я прожить с Борисом десять дней,— приходит письмо от Володи. Большое письмо, очень теплое. Пишет о своих делах. А в постскриптуме буквально слово в слово: «Нас тогда прервали. Я тебе еще раз скажу, что сказал тогда: да, я собираюсь жениться. Только я удивляюсь, почему ты в этом сомневалась. Мы поженимся сразу, как я приеду в Карелию».
Слышишь, Мирья, что он написал? — Валерия чуть ли не кричала.— Что я тогда делала, думала, в каком состоянии я была, не буду рассказывать, не могу. Скажу только: страшно, когда перестаешь верить в людей. Я поверила клевете и перестала верить Володе.
А теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112