Над ним посмеивались, но он не обижался. Они с Мирьей условились говорить между собой побольше по-русски. Валентин имел представление о том, примерно каким словарным запасом располагает девушка. Если слово должно было быть известно ей, он заставлял вспомнить его, подсказывал только новые слова.
— Нийло писал мне в письме,— рассказывала Мирья,
не подозревая, как больно Валентину слушать это,— что приедет весной в Советский Союз.
— В Советский Союз? Насовсем? — хрипло спросил Валентин, стараясь казаться равнодушным и спокойным.
Мирья внимательно посмотрела на него и покраснела.
Они шли молча. Было слышно, как под лыжами шуршит твердый наст.
— Нет, туристом. В Ленинград. У Нийло нет денег. Поездка стоит дорого. У него есть маленькая-маленькая земля. Как это по-русски?
— Участок.
— У Нийло есть маленький-маленький участок земли. Он хотел строить дом. Он не строит дом. Он продал участок. Он купит билет. Он приедет в Советский Союз. Он приедет ненасовсем. Его родина есть Финляндия.
— Ты, конечно, поедешь в Ленинград, встретишь его? — спросил Валентин.
Мирья не ответила.
— Смотри, какой красивый лес! — прервала она вдруг молчание.— Он красивый и жестокий... Нет. По-фински сказали бы...
— Суровый,— подсказал Валентин.
Он заставил Мирью повторить это слово несколько раз, пока она не стала произносить его правильно.
— Я не охотник, но лес люблю. Смотри — сейчас деревья как бы в отпуске. Правда? Зимой они отдыхают, отсыпаются. Только ветер шумит в ветвях. А придет весна — опять проснутся. А когда поднимается смола в хвойных деревьях и сок в лиственных — это как завтрак перед рабочим днем. Летом деревья работают, у них страда...
— А мне жаль, что люди нарушают их мир,— сказала Мирья.
— Да, но бывает, что и деревья мешают друг другу расти. Видишь, вон там скала. Летом хорошо видно, как обнаженные корни деревьев ползут по скале, ищут, за что бы зацепиться. Если дерево слабое, оно погибает. Ты читала Дарвина?
— Мало,— призналась Мирья.— У нас в обществе были газеты. Была статья. Я не помню автора. О Дарвине. Я читала бы, но на русском языке мне трудно читать. Со словарем долго. Без словаря не понимаю.
— Я помогу.
— Спасибо. Ты и так много времени тратишь на меня.
— Я охотно помогу, очень охотно, Мирья.
— Спасибо.— Мирья не стала говорить, что точно такими же словами свои услуги предлагал Васели.
Валентин снова стал думать о том, что и Мирья поедет в Ленинград повидать Нийло. Что это за господин? Мирья1 ни разу не рассказывала о своем Нийло. Только однажды сказала, что он очень честный. Что у них там понимается под честностью? Ведь это понятие относительное. Все считают себя честными, каждый по-своему... И Валентин рассердился на себя: это же глупо, он уже ревнует... Он с силой оттолкнулся палками и стал нагонять Андрея. Мирья не обиделась, что Валентин оставил ее: она понимала — неудобно все время идти вдвоем, отделяясь от других.
Андрей шел впереди, показывая дорогу. Впрочем, каждый и так знал дорогу на залив Сийкаярви и оттуда в Кайтаниеми. Не впервые они проделывали этот путь. Да и заблудиться тут невозможно. За деревьями налево почти все время виднеется покрытое снегом Сийкаярви.
Андрей почти все время шел один. Даже Наталия осталась где-то в хвосте колонны вместе с другими девушками. Поравнявшись с Андреем, Валентин некоторое время шел молча рядом с ним. Потом спросил, понизив голос почти до шепота, хотя поблизости никого не было:
— Слушай, что ты думаешь об Изольде? Мне ее дело все не дает покоя.
— Дело темное,— ответил Андрей и, помолчав, спросил: — А почему оно не дает тебе покоя?
— Она же комсомолка. А я тогда был еще секретарем. Мы не сказали ни слова ни «за», ни «против».
— Да, надо было обсудить. Обсудить ее.
— Я не мог.
— Почему?
— Почему? — Валентин замялся.— Не знаю.
— Странно,— Андрей посмотрел на него с любопытством.— Ну, говори.
— Ведь не могли же мы встать на защиту человека, которого обвинили в хищении.
— А почему ее надо было обязательно защищать?
— Потому что я не верю, что она растратчица. Я совершенно уверен, что нет.
— Это надо доказать.
— У меня нет никаких доказательств. Но я знаю людей'.
— Ну и что же тебе подсказывает твое знание людей? — спросил Андрей, усмехнувшись.
— Что Изольда не может быть нечестной. Если человек
нечестный, это видно по его глазам, заметно даже по его голосу.— Валентина сердила усмешка Андрея, в ней он почувствовал какой-то подвох.— Нельзя же людей сортировать, как картошку — гнилую в одну кучу, здоровую — в другую. Чего ты все время улыбаешься?
— Вот слушаю твою картофельную теорию.
Они остановились. Перед ними поднималась почти отвесная скала. Налево — крутой спуск в густой ельник, направо— нужно карабкаться вверх в гору. Они сбились с дороги, взяли слишком вправо.
— Вот видишь, что получается, когда идешь слепо за кем-то и сам не смотришь, куда идет дорога,— буркнул Валентин.— Куда ты нас привел?
— Сам ты меня сбил с дороги своей картофельной теорией,— улыбнулся Андрей.
За ними следом к скале подошли и другие. Сперва Марина, за ней Игорь. Валентин и Андрей не замечали, что Марина и Игорь все время шли за ними следом, буквально в нескольких шагах. Марина любила подслушивать, когда люди что-то говорили наедине. И любила высказывать свою точку зрения во всеуслышание.
— Меня всегда удивляет, почему о таких вещах надо секретничать. Почему ты, Валентин, не наберешься храбрости сказать открыто и честно, чтобы все слышали, как ты защищаешь воров и расхитителей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112