- Взгляните на нее. И, кроме того, в пишущей машинке оставлена
записка. Думаю, она предназначалась для вас.
Он еще раз посмотрел на лежащее тело.
- Дайте мне записку.
Его плечи не отрывались от дверного косяка.
Я вытянул из машинки листок и передал ему.
Он прочитал его про себя, перечитал еще и еще раз вслух; его тяжелые
губы медленно выговаривали слова. На лице проступил пот, собираясь в
морщинах, словно слезы.
- Почему она захотела покончить с собой? - Усилие, которое он
приложил для того, чтобы спросить об этом, исказили линию рта, которая,
казалось, уже не сможет больше вернуться в нормальное положение.
- Это я должен спросить у вас об этом. Вы знали ее лучше, чем я.
- Я любил ее. Это правда. Думаю, она меня не любила... Недостаточно
любила.
Горе заставляло его выговариваться, забыв, что я был здесь. Забыв,
кто я. Сейчас он забыл, наверное, кто он сам.
Медленно он все это вспомнил. Войска перегруппировались и плотным
кольцом встали вокруг каменной крепости - его эгоизма. Я увидел, как
тяжелая мужская гордость приливала к его лицу, выпрямила рот, скрыла
наполнившую глаза боль. Он сложил предсмертное письмо Мод и спрятал его в
карман.
- Я только что вошел. Мы ни о чем не говорили. Вы не находили
записку, - и с этими словами Надсон похлопал по карману.
- И вы - Георг Шестой, король Англии. А не экс-лейтенант Надсон из
чикагской полиции.
Он сумел пересилить себя, оторваться от двери, придвинуться ко мне и
правой рукой, схватив лацкан моего плаща, попытаться тряхнуть меня.
- Вы сделаете так, как я сказал!
Я легко сбросил его руку. Но при этом письмо, которое я держал,
выскользнуло из пальцев и упало на пол. Он быстро наклонился, поднял его.
- А это что?
- Это письмо. Из-за него меня и наняли. Оно было напечатано на той же
машинке, что и предсмертная записка. Подумайте над этим... Когда
закончите, поразмышляйте еще вот над чем. Ваш парень, Фрэнкс, получил пять
сотен за информацию, что я еду сюда вместе с Ривисом. Ему заплатил Уолтер
Килборн. Я могу назвать главаря этой группы линчевателей, он из людей
Килборна.
- Вы слишком много говорите, Арчер.
С нетерпеливым ворчанием он прочел письмо, затем смял его и положил в
карман, к другому.
- Вы уничтожаете улики?
- Я сказал, что вы говорите слишком много. Я буду разбираться со
всеми уликами, что здесь находятся.
- Не надолго... Если угодно, можете принять это мое замечание как
угрозу.
Он придвинулся ко мне снова.
- Кто кому угрожает? Вас мне уже хватит, Арчер. Можете теперь
отправляться из города. Из моего города!
- Я остаюсь.
Лицо Кнудсона пылало. Какой все же неприятный запах, как у
плотоядного животного, шел от хулигана-полицейского!
- Вы отправитесь из города сегодня же, сейчас же, ночью и не
вернетесь больше сюда. Никогда! Я надолго могу вас упечь, Арчер. Вы ведь,
например, насильно перевезли Ривиса через границу штата Калифорния: вы
знаете, сколько за это полагается по закону?
Да, я сам связал себя и передал ему вот такого, связанного. Из глаз
моих просочилась горькая влага и тоже загорелась на лице.
Его правая рука скользнула под пальто, за пистолетом в наплечной
кобуре.
- Так уходите или остаетесь?
Я ничего не ответил, открыл дверь, прошел мимо. В невообразимой
суматохе проносились у меня в голове картины погонь, разговоров, часы
ожиданий.
Для Надсона надо подготовить другое место и другой час. Я за это
возьмусь. Обязательно.

20
Внизу, у лестницы меня встретила миссис Стрэн.
- Мистер Арчер, кто-то хочет поговорить с вами по телефону. Какая-то
женщина. Она уже довольно давно ждет у телефона, но мне не хотелось
прерывать вашу беседу с начальником полиции.
- Правильно, - сказал я. - Это было бы государственным преступлением.
Экономка посмотрела на меня непонимающе:
- Думаю, что она все еще у аппарата. Она сказала, что подождет... Как
вы себя чувствуете, мистер Арчер? - вдруг спросила миссис Стрэн.
- Прекрасно, прекрасно.
В голове была гудящая пустота, а на дне желудка - плотный прокисший
комок... Дело, которое я расследовал, отобрали у меня как раз в тот
момент, когда оно начало распутываться. Я чувствовал себя прекрасно.
Я взял трубку:
- Арчер слушает.
- Пожалуй, вам не стоит отрубать мне голову за этот звонок. Вы спали?
- Голос сладко тянулся, словно дым от благовоний: Мэвис Килборн меня
жалела, она готова была расплакаться от сочувствия ко мне.
- Да, мне снились кошмары. Мне снилась некая размалеванная девица,
которая оказалась... карманным вором. А зовут ее - Несчастье.
Мэвис засмеялась: так звенит-позванивает горный ручей.
- Я не залезаю в чужие карманы. И я не та девица. В конце концов, я
взяла то, что мне принадлежало... У вас не очень хорошее настроение, не
ошибаюсь?
- Если сможете, докажите мне то, что сказали. Кстати, как вы узнали,
что я здесь?
- Очень просто. Я звонила к вам домой и на работу, в Лос-Анджелес.
Мне дали этот телефон. Я не знаю, где вы находитесь, знаю только, что в
Нопэл-Велли. А я вот в Куинто.
В разговор вклинился телефонист на линии, попросил еще десять центов.
В трубке ясно послышался звон падающего жетона.
- У меня кончаются монетки, - сказала Мэвис. - Не могли бы вы
приехать в Куинто, поговорить со мной?
- В три часа утра? Что за спешка? К тому же у меня в кармане ничего
нет, кроме пистолета.
- Сейчас три тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72