Но никогда ей этого не удавалось. Она сделала пару ошибок,
которые так и не смогла исправить. Я расскажу вам, но при одном условии...
Можете вы дать мне честное слово?
- Да. На войне я был офицером, хотя джентльменство в той среде не
пользовалось успехом.
Меня снова смерили суровым долгим взглядом.
- Так... Буду доверять вам столько же, сколько доверяю себе, но не
больше. Дайте мне слово, что Кэти никогда не услышит того, что я расскажу
вам, и мои сведения никак не повредят Кэти.
Я догадывался, что именно она собиралась рассказать.
- А если об этом знают другие?
- Никто не знает, кроме меня... И конечно, Надсон и, возможно, жена
Надсона.
- Так у Надсона есть жена?
- Он не живет с ней уже пятнадцать или шестнадцать лет, но они не
разведены, и так будет всегда. Она никогда не даст ему развод, а то, что
он делает "на стороне", для нее не имеет значения. Она его ненавидит.
Правда, она весь мир ненавидит. Она наверняка обрадуется, когда узнает,
что Мод Слокум покончила с собой.
- Вы знаете эту женщину?
- Знаю ли я ее! Я жила в ее доме почти целый год, и я знаю ее лучше,
чем мне того хотелось бы. Элеонора Надсон - одна из тех праведниц, которые
не пожертвуют и двух центов на то, чтобы закрыть глаза умершего. Мод тоже
жила там, мы были соседками, вот как все это началось. Мы учились тогда на
втором курсе в Беркли...
- Миссис Надсон сдавала меблированные комнаты?
- Общежитие для девушек. Ее муж служил сержантом в полиции Окленда.
Она была старше его; я никогда не могла понять, как ей удалось его
заполучить. Возможно, сыграло роль обычное для владелиц таких комнат
поведение: близость, материнская забота, и потом еще большая близость. Она
не глупа, и ее нельзя было назвать некрасивой, вам нравятся статуи? Как бы
то ни было, они с Ральфом Надсоном состояли в браке уже несколько лет,
когда мы въехали в дом.
- Вы и Мод?
- Да. Я и Мод. Мы окончили первый курс Педагогического Колледжа в
Санта-Барбаре, но не могли там оставаться. Еще со школы мы должны были
зарабатывать себе на жизнь, а в Санта-Барбаре работы не хватало. У отца
Мод было ранчо в Венчуре - там, где мы учились в школе, но депрессия
уничтожила это ранчо. Мой же отец умер, а мать не могла мне помочь. Да и
как? Она должна была содержать семью в свои тридцать два года. Так мы с
Мод отправились в большой город. Мы обе знали машинопись и стенографию и
начали с этого, мы стенографировали разные там выступления и печатали
диссертации. Тогда жизнь была дешевой. Мы платили миссис Надсон за комнату
десять долларов в месяц, и сами себе готовили. Мы даже ухитрялись брать
уроки...
- В то время я находился неподалеку от вас, - сказал я.
Мисс Флеминг допила остатки своего кофе, затянулась сигаретой,
продолжая разглядывать меня сквозь облачко дыма.
- То время... оно было скучным и тоскливым, то время. Были долгие
дежурства на кухне в Сан-Франциско и Окленде, но мы хотели стать
профессионалами, самостоятельными людьми, идущими против ветра. Ну, это
была целиком моя идея. Мод только шла со мной рядом. И я в ней нуждалась.
Она была умнее меня, и добрее. Знаете, есть такой несчастный тип женщины:
все, чего ей хотелось, так это мужа, семейного очага и возможности
вырастить таких же порядочных детей, как и она сама. А связалась она с
мужчиной, который никогда не смог бы на ней жениться. По крайней мере,
пока была жива Элеонора. Я видела, как все это у них происходило, и ничего
не могла сделать, чтобы остановить события. Они, Мод и Ральф, были созданы
друг для друга прямо как в романах. Он настоящий мужчина, она настоящая
женщина, а вот его жена - фригидная стерва. Мод и Ральф не могли, живя в
одном доме, не влюбиться друг в друга.
- И не сочинять вместе музыку?
- Да как вы можете! - взорвалась моя собеседница. - Не надо иронии.
Понимаете, это было настоящее чувство. Ей двадцать, и она бедна, и никогда
до этого не знала мужчин. Он был ее мужчиной, а она была его женщиной.
Адам и Ева! Не Мод виновата, что он был женат. Она бросилась в свою
любовь, как... в омут, слепая, как ребенок, непосредственная, и так же
поступил он. Это было настоящее чувство, - категорично повторила мисс
Флеминг. - И посмотрите-ка, чем закончилось...
- Я видел.
Она заерзала на стуле, сминая в маленьких сильных пальцах сигаретный
окурок.
- Не знаю, почему я все это вам рассказываю. Что это вам даст? Вам
кто-нибудь заплатил?
- Мод. Двести долларов, они уже кончились. Но раз уж я оказался
причастным к этому делу, я должен закончить его. Здесь больше, чем
любопытство. Она умерла по какой-то причине. Я обязан, перед ней или перед
самим собой, не знаю, но выяснить эту причину, обязательно выяснить.
- Ральф Надсон знает причину. И Элеонора Надсон знает. А Мод должна
была провести свои лучшие годы с мужчиной, которого не любила, ее просто
тошнило от него.
- Что значит - должна была выйти за Слокума?
- Вы не дали мне закончить, - сказала она. - Насчет Кэти...
- Вам не нужно беспокоиться о Кэти. Я чувствую вину перед девочкой.
- После всего случившегося это уже не имеет большого значения. Джеймс
Слокум знал, что Кэти не его дочь. Говорили, что она родилась
семимесячной, но Слокум знал.
- Отец Кэти - Надсон?
- Кто ж еще? Когда обнаружилось, что Мод беременна, он умолял жену о
разводе. Он предлагал ей все, что у него было. Никакого толку. Тогда
Надсон бросил жену, работу и уехал. Он был настолько сумасшедшим, что
хотел взять с собой и Мод, - уехать в никуда, но она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72