На этикетке были изображены красный череп и
скрещенные кости. Далее значилось, что лекарство, выписанное доктором
Сандерсом для миссис Оливии Слокум, изготовлено в аптеке Нопэл-Велли
четвертого мая сего года и должно применяться по назначению. Не
дотрагиваясь до пузырька, я заглянул внутрь и обнаружил, что он пуст.
На столе больше ничего не было. Я обратил внимание на широкий белый
ящик. Отодвинул мешавший мне стул и, взяв в руку носовой платок, чтобы не
оставить отпечатки пальцев, наполовину выдвинул ящик. Там лежало несколько
заточенных карандашей, початая губная помада, шпильки, пластмассовые
серьги, рассыпанная стопка бумажек, в основном магазинных квитанций и
рецептов. Банковская книжка... банк Нопэл-Велли... Я пролистал ее: баланс
в триста тридцать шесть долларов с центами после того, как за два дня
перед тем было снято со счета двести долларов. Еще раз концом сломанного
карандаша, я поворошил бумажки. Вот - письмо, напечатанное на бланке
студии "Уорнер Бразерс".
"Привет, Мод, моя девочка!
Прошла прорва времени (как говаривал старый хозяин, пока его не
упрятали в холодную-холодную землю, ну и кстати хочу заметить, что я
никогда не любила этого старого черта), в течение которого я не получала
от тебя известий. Подружка, сломай ты эту противную пишущую машинку и
распусти волосы. Как проходит последняя кампания против клана Слокумов, и
как там Он? Со своей стороны могу заметить, что у меня все в порядке.
Мистер Биг перевел меня в сто двадцатую, и на прошлой неделе он сказал
Дону Ферджеону, который сказал своей секретарше, которая сказала мне, что
я никогда не делаю ошибок (за исключением ошибок в сердечных делах, ха-ха,
это правда, но над чем я смеюсь?). Но самая большая новость, догадайся,
что бы это могло быть, и спрячь свою догадку поглубже под шляпку, если ты
только ее носишь: Англия, моя милая! В следующем месяце мистер Биг будет
ставить в Англии картину и собирается взять меня с собой!!! Так что
выныривай-ка лучше из своих семейных дрязг и разбирательств в какой-нибудь
из этих великолепных деньков, и мы устроим большой праздничный обед в
"Массо". Ты знаешь, где меня найти.
Да, и еще, мои наилучшие пожелания Кэти, и ты знаешь, что я думаю обо
всей остальной компании Слокумов. До скорой встречи".
Даты под письмом не было, подпись была: "Милли". Я поглядел на
лежащую на полу женщину.
Состоялся ли обед? Хотел бы еще узнать: уехала ли Милдред Флеминг в
Англию и много ли знает она о "Нем". "Он" больше смахивал на Надсона, чем
на Бога. А Надсон скоро будет здесь.
Я выдвинул ящик поближе к себе. Сложенная газета застряла было в щели
между дном и задней стенкой ящика; скользнув вниз, она почти исчезла из
виду. Я вытащил ее на свет Божий и развернул. Вот длинная колонка текста,
а над ней напечатаны фотографии двух мужчин. Один из них Надсон, а другой
- молодой темнокожий человек в измятой белой рубашке. Заголовок гласил:
"Захвативший преступника и бежавший из тюрьмы".
"Лейтенант Ральф Надсон, из чикагской полиции, задержал Чарльза
"Кеппи" Мариано, признанного виновным в убийстве трех человек и в прошлый
понедельник сбежавшего из исправительного дома в Джолиет. Лейтенант Надсон
выследил его в "Скид-Роу" и на следующий день взял под стражу".
В заметке сообщались детали этого подвига, и я медленно и внимательно
прочел весь текст. Подвиг совершен двенадцатого апреля.
Я снова сложил газету, положил ее туда же, где нашел, и задвинул
ящик.
Записка, отпечатанная на машинке... Что-то в ней было странное,
такое, что я не мог сразу определить, но что нужно было объяснить. Не имея
ясного представления о том, зачем я это делаю, я тем не менее вынул из
внутреннего кармана пиджака письмо, которое дала мне Мод Слокум, развернул
и положил его на стол рядом с машинкой. "Дорогой мистер Слокум", -
начиналось оно. Это было как память о чем-то, что я слышал очень давно.
Еще до войны я услышал: "Лилии, источающие запах гнили, хуже, чем простая
сорная трава". Скоро такой запах будет источать тело женщины, лежащей на
полу... письмо? о ней? Какое теперь значение имеет это письмо?
Мое внимание сосредоточилось, однако, на первом слове: "Дорогой". Я
перевел взгляд на бумагу в каретке пишущей машинки: "Дорогой мой", потом
всмотрелся в письмо на столе. Два "дорогих" были абсолютно одинаковы:
заглавная "Д" каждого из них немного отступала от ряда других букв в
строке, а у "р" был едва заметен разрыв в середине изгиба. Хотя я не
эксперт по сличению шрифтов пишущих машинок, но мне показалось, что
предсмертная записка Мод Слокум и письмо, адресованное ее мужу, напечатаны
на одной и той же машинке.
Я пытался понять смысл, который мог крыться за этим сходством. Но тут
раздались тяжелые шаги за дверью, которую я взломал, и вошел Надсон. Я
стоял и смотрел на него, как хирург изучает лежащее под ножом животное,
которое подвергнетcя вивисекции. Надсон смотрел не на меня. Он увидел тело
Мод на полу, его всего согнуло, и он почти упал, но взял себя в руки и
выпрямился. Прислонился к дверному косяку. Одетый в форму полицейский
заглянул через его плечо в комнату. Надсон почти захлопнул дверь перед
носом своего подчиненного.
Он повернулся ко мне. Кровь отхлынула от его лица, и кожа приобрела
грязно-желтый оттенок.
- Мод мертва? - Звук обычно мощного голоса был слабым и болезненным.
- Стрихнин действует быстро.
- Как вы узнали, что это стрихнин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72