.. не поехала... Она
была напугана и думала о ребенке, которого носила. Джеймс Слокум захотел,
чтобы она вышла за него замуж, и Мод согласилась.
- А каким образом он появился на сцене?
- Всю зиму Мод печатала для него дипломную работу, его первую драму,
он казался хорошо обеспеченным, а оказалось совсем не так. У него, вы
знаете, хорошо подвешен язык. Он уверял, что Мод нужна ему, что она может
его спасти. Но так получилось, что она не смогла этого сделать.
- Но она пыталась, - заметил я. - Вам следовало бы выполнять мою
работу, мисс Флеминг.
- Вы имеете в виду то, что я умею видеть, что происходит? Да, я умею.
Но что касается Мод... Мы были, как сестры. Мы обсудили с ней все, прежде
чем она ответила Слокуму. Это я посоветовала ей выйти за него замуж. Это
моя ошибка! Я часто ошибаюсь. - Горькая улыбка тронула ее глаза и губы. -
Между прочим, я вовсе не мисс. Я миссис Милдред Краус Петерсон Дэниелс
Вудбэри. Я была замужем четыре раза.
- Значит, вас поздравляли четыре раза.
Она не приняла этого тона.
- Как я уже призналась: я совершила и совершаю ошибки. За большинство
из них я расплачивалась сама. За ту - расплатилась Мод. Они вместе со
Слокумом покинули школу еще до окончания весеннего семестра и отправились
жить к его матери в Нопэл-Велли. Она решила стать ему хорошей женой, а
ребенку - хорошей ма-терью, и ее борьба с собой продолжалась двенадцать
лет. Двенадцать лет!
В сорок шестом году ей попалась фотография Надсона, напечатанная в
"Лос-Анджелес таймс". Лейтенант полиции в Чикаго, он поймал какого-то
беглого преступника или еще кого-то, не знаю. Мод осознала, что она все
еще любит его и что жизнь в Нопэл-Велли - не жизнь. Она приехала сюда и
рассказала мне об этом, я посоветовала ей поехать в Чикаго. Если будет
надо, добираться на попутках. Немного денег она накопила. И она поехала.
Надсон жил один. Неразведенный, но один. Но с ее приезда начиная, он
перестал быть одним.
Так случилось, что начальник полиции в Нопэл-Велли был уволен за
взяточничество. Надсон подал заявление и получил это место. Он хотел быть
рядом с Мод и хотел видеть... дочь. Так все трое, наконец, оказались
вместе. Но... - Милдред Флеминг вздохнула. - У Мод не было в Нопэл-Велли
любовника. До Надсона не было.
- И из этого не вышло ничего хорошего.
- С Надсоном она бы ушла. Но было слишком поздно. Кэти... Самое
неприятное во всей этой истории, что Кэти не нравился Надсон. И она без
ума от Слокума.
- И даже слишком без ума, - вставил я.
- Я знаю, что вы имеете в виду. - Темные проницательные глаза погасли
и снова вспыхнули. - Но ведь она полагает, что Слокум - ее отец. Это...
привязанность дочери. Думаю, лучше ей и впредь так думать. Как вы
считаете?
- Это не мое дело.
- И не мое тоже. Я рада, что не мое. Чтобы ни случилось с Кэти, я
виновата перед ней. Мне стыдно. Она чудесная девочка. Я поеду повидаться с
ней через недельку. Ах да... Я почти забыла - похороны. Где будут
похороны?
- Не знаю. Лучше позвоните к ним домой.
Миссис Флеминг быстро поднялась из-за стола, протянула мне руку.
- Я должна идти - есть работа, которую надо закончить. Который час?
Я посмотрел на часы.
- Четыре.
- До свидания, мистер Арчер. Спасибо, что выслушали меня.
- Это я должен вас благодарить.
- Нет. Я должна была рассказать кому-нибудь об этом. Я чувствую себя
виноватой. До сих пор.
- Виноватой в чем?
- В том, что еще жива, надо полагать. - Она улыбнулась мне какой-то
странной улыбкой и выбежала на улицу.
Я сидел над третьей чашкой кофе и думал. О Мод Слокум. В ее истории
не отыщешь ни злодеев, ни героев. Здесь некем восхищаться и никого нельзя
винить. Каждый причинил страдания и себе, и другим. И каждый потерпел
неудачу. Каждый пострадал.
Воpможно, больше всех Кэти Слокум. Мои мысли и симпатии переместились
от умершей матери к живой дочери. Кэти родилась на этот свет ни в чем не
виновной. Ее отняли от груди и сразу окунули в море ненависти, ее школьные
годы проходили в сущем аду, где ничто не было настоящим, кроме ее любви к
отцу. Который вовсе не был ее отцом.

25
Поездка в Куинто в автобусе, забитом уезжающими на уик-энд любителями
моря, - долгая, медлительная и жаркая. Девушка, источающая запахи пива и
духов, подарила мне рассказ о том, каких успехов она достигла в кегельбане
на двадцатой аллее Вейкики-Боул на Фигара-бульваре. При въезде в Куинто я
поспешно распрощался с ней и, покинув наконец автобус, направился к молу.
Моя машина стояла там, где я ее оставил и где парковаться нельзя.
Квитанция о штрафе была заткнута за "дворник". Я разорвал ее на восемь
частей и бросил все восемь клочков, один за другим, в океан. Я не
собирался возвращаться в Куинто, где моя помощь никому не нужна.
Через перевал - снова в Нопэл-Велли. Главная улица задыхалась в
потоке дневного транспорта и в тисках припаркованных у тротуаров машин.
Одна из них вырулила на проезжую часть и обогнала меня, и тогда я вернулся
и поставил свой автомобиль на освободившееся место. Я прошел квартал до
"Антонио", зашел в ресторан и занял место в конце переполненного
посетителями зала. Антонио увидел меня и кивнул, давая понять, что узнал.
Не говоря ни слова, он обернулся к сейфу и открыл его. Когда он
подошел, чтоб принять мой заказ, в его руках был неуклюжий газетный
сверток. Я поблагодарил Антонио. Он ответил, что "не за что". Я попросил
себе двойной бурбон, который он и принес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72