- Кто же главный возмутитель спокойствия сегодня?
- Один из друзей Джеймса.
- У Джеймса много друзей в полиции? Вот уж не думал.
- Вы знаете Ральфа Надсона? - Ее лицо удивленно вытянулось.
- Я видел материал, из которого лепят таких, как он. Пять лет в
войсках, место дислокации - Лонг-Бич, оставили-таки след в моей памяти...
Что этот хулиган-полицейский делает на вечере у людей искусств?
- Вы спросите у Джеймса, но не сейчас, прошу вас. У него особый
интерес... к различным людям. - (Нет, она не была профессионально-умелым
лжецом.) - Конечно, мистер Надсон не обычный полицейский. Он шеф городской
полиции, и у него действительно выдающиеся заслуги.
- Все же вы не хотите, чтобы он присутствовал на ваших вечерах,
правда? Я привык быть полицейским, я и сейчас, по сути, полицейский, так
что отношение к нам снобов...
- Я не сноб! - вспыхнула она. (Что-то я задел, имеющее для нее
ценность.) - Мои родители были простыми людьми, и я всегда ненавидела
снобов... Но почему это я должна оправдываться перед вами?
- Тогда разрешите мне войти и выпить коктейль. Обещаю вести себя
вполне учтиво.
- Вы так настойчивы, вы держите себя так, будто я сама не знаю, что
мне делать. Что заставляет вас настаивать?
- Любопытство, простое любопытство... Ситуация, в которой вы сейчас
находитесь, очень интересна: я никогда еще не видел леску с таким
количеством узелков.
- Знаете что? Я могу отказаться от ваших услуг, если вы будете вести
себя столь неприятным образом.
- Вы этого не сделаете, миссис Слокум.
- А почему?
- Вы ждете больших неприятностей для себя. Вы сами сказали: "Что-то
затевается". Такое я чувствую на расстоянии. Возможно, ваш друг
полицейский пришел сюда не ради шутки.
- Не впадайте в мелодраму... И он не мой друг. Честно говоря, мистер
Арчер, я еще никогда не имела дела с более трудным... как бы сказать?..
наемным работником.
Словцо мне не понравилось.
- А не подумать ли вам обо мне как о независимом подрядчике? В таком
случае я надеюсь построить дом, не приближаясь к участку.
"Или, может быть, восстановить разрушенный", - но этого я не
прибавил.
Мод Слокум смотрела прямо мне в глаза, с полминуты наверное. Потом
улыбка тронула ее яркие губы и разомкнула их.
- Знаете, вы мне действительно нравитесь, что бы там ни было...
Ладно, проходите, познакомьтесь с замечательными людьми, а я подам вам
коктейль, как гостеприимная хозяйка.
Мы вошли в большую гостиную суместе, но вскоре я потерял мою хозяйку
из виду. Мод пошла к Ральфу Надсону, потом занялась другими гостями. Ее
муж и Фрэнсис Марвелл сидели у рояля, склонив друг к другу головы, и
листали толстую нотную тетрадь. Я посмотрел на других замечательных людей.
Вот - миссис Гэллоуэй, актриса-любительница с профессиональной улыбкой на
устах, то включающейся, то выключающейся, как рекламная электрическая
вывеска... Лысый мужчина в белом фланелевом костюме, оттеняющем красивый,
как у индейца, загар, изящно покуривал маленькую коричневую сигару в
зеленом с золотом мундштуке... Полный седой мужчина (коротко подстриженные
волосы, твидовый пиджак с накладными плечами) оказался женщиной (нога-то в
нейлоновом чулке!) Вот еще женщина - неуклюже облокотилась на ручку
высокого кресла, у нее темное трагическое лицо и отвратительная фигура.
Какой-то юноша грациозно скользит по комнате, подливая каждому и постоянно
приглаживая непослушные волосы на висках... Круглая, маленькая женщина
звенела, не умолкая, и браслеты и серьги ее тоже звенели, особенно когда
она делала паузу.
Я прислушивался, о чем говорили все эти замечательные люди. Ну да, об
экзистенциализме, Генри Миллере, Трумэне Капоте, Генри Муре, еще о ком-то,
мне совсем неведомых. И о сексе, конечно, толковали - искушенные,
вмешивающиеся во все и вся, изнеженные, присборенные и приталенные господа
и дамы. О сексе, слегка поджаренном в сладком, свежем, сливочном масле,
сексе соло, дуэтом, трио, квартетом, для мужского хора, для хора с
оркестром. И про Альберта Швейцера, и еще про философов, сколько их там
есть ныне на свете.
Полный мужчина, слушая звенящую женщину, не переставал поглощать
содержимое бокала. Звенящая осмотрелась вокруг, светло и радостно, как
птичка. Увидела меня и подняла рюмку, в которой плескалась какая-то
зеленая жидкость. Я ответил так же. Prosit! Женщина рванулась, уселась на
подушечку рядом с моим креслом, скрестила полные лодыжки так, что бы я мог
полюбоваться ее ногами, и зазвенела снова:
- Я так люблю "Крем де минте". Божественный напиток, я всегда его
пью, когда надеваю изумруды, - и дернула своей птичьей головкой, и серьги
качнулись, изумрудного цвета, но слишком большие, чтоб быть настоящими
изумрудами.
- А я всегда ем устриц, когда надеваю свои жемчужные запонки, -
сказал я.
Ее смех был того же рода, что и голос, но на октаву выше. Я решил по
возможности не принуждать ее больше смеяться.
- Вы мистер Арчер, не правда ли? Я столько слышала о вас
интересного... Знаете ли, моя дочь выступает в Нью-Йорке. Ее отец
постоянно убеждает дочку вернуться домой, ведь искусство стоит больших
денег, но я говорю ему, что девочка, во-первых, еще молода... Вы что, не
согласны со мной?
- Некоторые считают, что возраст - это "во-вторых". Если живут
достаточно долго, разумеется.
Я рассчитывал на то, что она обидится за себя после этих слов, но она
сочла их забавной шуткой и снова сделала мне подарок, рассмеявшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72