Она рассердится.
- Я тогда сам разбужу ее, мне придется так поступить!
- Боже милостливый, нет! - Миссис Стрэн сделала было движение,
собираясь закрыть передо мной дверь, потом вдруг передумала: - Это важно?
- Вопрос жизни и смерти! - чуть не выкрикнул я, не зная, правда, чьей
жизни и чьей смерти.
- Ладно, входите. Я попрошу ее спуститься.
Экономка оставила меня в прихожей и удалилась шаркающей походкой.
Уложенные крендельком на затылке две ее поседелые косы показались мне
жесткими и сухими, как старый забытый цветок.
Миссис Стрэн возвратилась ко мне довольно скоро, она спала с лица,
тревога так и читалась в глазах.
- Ее дверь заперта. Она не отвечает.
Я поспешил за ней к лестнице, что вела наверх.
- У вас есть ключ?
- От той двери? Нет. - Миссис Стрэн задыхалась. - Там запирают
изнутри, на задвижку.
Не без труда мы проследовали вверх по лестнице, потом экономка,
оставаясь все время впереди, провела меня по лестнице вниз, в холл, к
двери, составленной из тяжелых дубовых панелей. Я надавил на дверь плечом
- она не поддалась.
Экономка заняла мое место у двери и крикнула:
- Миссис Слокум! - В ее надтреснутом голосе прозвучало отчаяние.
- Вы уверены, что миссис Слокум там? - спросил я.
- Она должна быть там. Дверь заперта оттуда.
- Придется выломать. Есть у вас железный лом или рычаг, что-нибудь
такое, все равно?
- Пойду посмотрю. В кухне есть какие-то инструменты.
Я выключил в холле свет и тогда увидел, что в запертой спальне свет
не был погашен. Я снова припал к двери и прислушался. Ни храпа, никаких
вздохов, какие бывают после неумеренно потребленного алкоголя, - никаких
звуков. Мод Слокум спала очень крепко.
Вернулась миссис Стрэн, узел ужаса и угрызений совести. В обеих - все
в крупных венах - руках она держала стальной брус с плоским концом,
похожий на инструмент, которым вскрывают чемоданные замки, когда ключи
потеряны. Я вставил плоский конец в щель между дверью и косяком, приподнял
брусок, что-то треснуло, панели поддались, я сдвинул инструмент чуть
влево, нажал сильнее. Замок выскочил из гнезда, и дверь открылась.
Я вошел в комнату Мод.
Справа от меня у стены стояло трюмо с тремя зеркалами, слева, у окна,
- огромная крытая кровать, застеленная так, что не было ни одной вмятинки.
Рядом, на полу лежала Мод Слокум. Ее лицо было темно-серым, с синеватым
оттенком, как на одной картинке Ван Гога, где изображен какой-то
сумасшедший человек. Прекрасные белые зубы Мод блестели между
полураскрытыми пурпурными губами и превращали темное это лицо в какую-то
гротескную маску.
Я опустился на колени, пощупал у женщины пульс и послушал, бьется ли
сердце.
Мод Слокум была мертва.
Я поднялся и повернулся к экономке, которая медленно входила в
комнату, будто что-то тяжелое давило на нее.
- Что случилось? - И голос прервался, она уже знала ответ.
- Миссис Слокум умерла. Звоните в полицию, попытайтесь связаться с
Надсоном.
Миссис Стрэн повернулась к двери из комнаты, и ветер смерти вынес ее.
Тут же вошла Кэти. Я попытался своей фигурой заслонить от нее труп.
Девушка остановилась и встала в белой шелковой ночной рубашке вытянутая в
струнку, стройная и гибкая. Взгляд ее обвинял.
- Что здесь случилось? - строго спросила она.
- Твоя мама умерла. Возвращайся к себе, в свою комнату.
Все ее тело напряглось и вытянулось еще сильнее.
- У меня есть право остаться.
- Уходи отсюда! - Я сделал шаг к ней.
Кэти увидела то, что лежало за моей спиной.
- Как она может быть мертва? Я... - горе перехватило дыхание, и Кэти
смолкла.
Я приобнял ее, повернул ее дрожащую спину к себе, лицо к двери.
- Кэти, я ничего не могу сделать сейчас для тебя. Тебе надо пойти к
отцу.
Всхлипывая, она сказала:
- Он не выйдет, он говорит, что не может подняться с постели.
- Ну, тогда ложись к нему в постель.
Я ляпнул, не подумав, получилось двусмысленно, ее реакция потрясла
меня: ее маленькие кулачки забарабанила по моему лицу с такой яростью, что
я потерял равновесие.
- Как вы смеете говорить про такие грязные вещи?!
И добавила одно англосаксонское словцо, которое у нас знает каждая
школьница...
Я вернулся в комнату, где на полу лежала безмолвная женщина. Ковер из
овечьей шерсти загнулся под ее плечом, словно Мод в конвульсии нарушила
его покой. На Мод было то самое платье, в котором я ее видел на приеме
гостей, оно задралось, обнажив загорелые бедра. У меня был порыв
расправить платье, прикрыть ноги, которыми я восхищался. Но мое
профессиональное воспитание не разрешило: Мод Слокум принадлежала теперь
полиции.
Свет в комнате исходил от настольной лампы с двойным абажуром. На
письменном столе рядом с лампой еще стояла незакрытая портативная пишущая
машинка, из ее зева торчал лист белой бумаги. Напечатано было всего
несколько строчек. Я обошел тело, чтобы прочитать их.
"Дорогой мой! Я знаю, что я трусиха. Есть вещи, сам вид которых для
меня невыносим и с которыми я не могу ужиться. Поверь мне, что любовь была
и всегда будет самое лучшее, что существует на свете. Во всяком случае, я
получила свою долю...
Я думаю, что это стрихнин, так я поняла из рецепта Оливии Слокум. Я
знаю, я не была доброй и милой, но, знаешь, может быть, теперь-то уж
никому не нужно будет критиковать меня. Я чувствую, что не могу больше
писать, мои руки..."
Это было все.
Тут же я увидел открытый маленький зеленый пузырек, рядом его черную
металлическую крышку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72