И ты не
расскажешь ни ее мужу, ни кому-либо другому, что она была здесь. Никому! И
запомни: в ее планы не входит натыкаться на твою физиономию в течение всей
дальнейшей жизни.
- Можешь не утруждать себя наставлениями, - вяло произнес он. - Я
знаю, что мне делать.
Я вынул из кармана коробку с пленкой, подбросил и тут же поймал ее.
Его глаза проследили за полетом. Он облизнул губы и вздохнул.
- Лежи спокойно, - сказал я. - Не надо меня бояться. Я не собираюсь
бить тебя, хотя это и доставило бы мне удовольствие. Я не собираюсь также
передавать тебя и этот фильм прокурору, хотя именно такой участи ты
заслуживаешь.
- Это не принесло бы миссис Килборн ничего хорошего.
- Побеспокойся о себе, Рико. Фильм - убедительное вещественное
доказательство шантажа миссис Килборн. Разве она это простит?
- Шантаж? Чепуха! Я никогда не получал никаких денег от миссис
Килборн. - Он покосился, ловя взгляд женщины, но он был будто привязан к
коробке, которую я держал в руке. Я положил коробку обратно в карман.
- Ни один судья, ни один юрист этому не поверит, - сказал я. - Ты уже
внутри ящика. Хочешь, чтоб я прибил крышку?
Он лежал неподвижно секунд двадцать; крутой загорелый лоб сморщился
от умственного напряжения.
- Ящик крепкий, - признал он наконец. - Чего ты от меня хочешь?
- Ничего. Абсолютно ничего. Только не суй нос, куда не следует, и
отойди подальше от моего клиента. В конце концов, такой... молодой парень,
как ты, еще может привлечь к себе благосклонное женское внимание.
Он оскалился, и я счел это улыбкой: он уже улыбался моим шуткам. Я
развязал проволоку на запястьях его рук. С трудом Рико поднялся: суставы
словно закостенели.
- Ты позволяешь ему легко отделаться, - заметила Мэвис.
- Что ты хочешь с ним сделать?
Взгляд серых глаз был смертоносным. Инстинктивно он отшатнулся от
нее, прижался спиной к стене.
- Ни-че-го! - И пошла к выходу.
Но, сказав так, наступила на черный парик и пригвоздила его к полу
позолоченным каблучком. Последнее, что я видел в этой комнате, - Рико
закрывал рукой лысину, а на его лице отражалось полное унижение.
Мы молча дошли до бульвара и остановили проезжавшее мимо такси. Она
сказала, чтоб водитель ехал к "Фламенко".
- Почему туда? - спросил я, когда машина уже двинулась с места. - В
такое время отель закрыт.
- Не для меня. И потом... я должна туда попасть, я заняла деньги на
такси у служащей туалетной комнаты и оставила в залог свою сумочку.
- Да, ничего себе: усыпанная бриллиантами сумочка и ничего внутри.
- Скажи об этом моему мужу.
- Был бы очень рад.
- О нет! - Она отодвинулась от меня. - Ты этого не сделаешь. Правда?
- Он тебя до смерти запугал. Чем? Почему?
- Не задавай мне никаких вопросов. Я... очень устала.
И осторожно склонила голову на мое плечо. Замерла. Я отклонился,
чтобы лучше видеть ее лицо. Серые глаза потускнели. Ресницы накрыли их,
как внезапно опустившаяся ночь. Темные губы блестели. Я поцеловал это
лицо, эти губы и почувствовал, как ее нога ищет мою, а рука скользнула по
моему телу.
Я снова втягивался в водоворот, в омут. Но она и впрямь очень устала.
Она изогнулась на сиденье, сползла с моего плеча на мои руки, вздохнула
и... заснула.
Я высадил ее за полквартала до "Фламенко" и попросил водителя
доставить меня в Грэхэм-Корт. Он что-то спрашивал про то, каким путем
ехать. "В Грэхэм-Корт", - повторил я, и это было все, что я мог сказать. И
голова, и тело захмелели словно после выпитого шампанского.
Долго мы ехали в Грэхэм-Корт, долго искали мою машину, потом я долго
ехал домой, открывал и закрывал гараж, отпирал свой дом... Я с трудом
держался на ногах, я приказал мозгам приказать телу делать, что должно
было сделать, и наблюдал, будто со стороны, как эти приказания
выполнялись.
Электронный будильник показывал двадцать минут пятого. Снимая пиджак,
я ощутил вес коробки с фильмом.
Это уже прошло?
Я присел на край постели и сказал:
- Спокойной ночи, Мэвис.
Не раздеваясь, повалился на одеяло и мгновенно заснул.

13
Пронзительный звон будильника... Еще в полусне я вдруг вспомнил о
дантистах, которые навели меня на мысль про оптометристах, а те, в свою
очередь, вызвали в освобождающемся от сна сознании образ очков с толстыми
линзами, и, стало быть, когда я вскочил с постели, то неизбежно подумал о
своем соседе, Морисе Грэме.
Хильда встретила меня на лестничной площадке третьего этажа, приложив
палец к губам.
Мы вошли в прихожую.
- Не шуми, Морис еще спит, а у него была трудная ночь.
Полная блондинка в теплом домашнем халате, жена с кроличьими глазами,
излучающая доброту, - доброту еврейки, которая нашла счастье в супружеской
жизни.
- Будь добра, разбуди его. Он мне очень нужен. Только на минутку.
- Нет, я не могу этого сделать, - Хильда пристальнее вгляделась в мое
лицо. Единственный источник света находился за холщовой занавесью в
дальнем углу прихожей. - Что стряслось, Лу? У тебя до ужаса плохой вид.
- А ты выглядишь превосходно... Просто чудесно - снова видеть
симпатичных людей.
- Где же ты пропадал?
- Сгонял в ад и обратно. Это место называется Глендейл. Но я никогда
больше вас не покину.
Я поцеловал ее в щеку, пахнущую пальмовым мылом.
Она ответила мне легким дружеским толчком, который чуть не выбросил
меня обратно на лестничную площадку.
- Не делай этого. Морис может тебя услышать, а он ужасно ревнивый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72