Под
прозрачной кожей лица, казалось, не было ни кровинки. В льющемся сквозь
окна сером вечернем свете он был похож на посеребренную статую. Напротив
него на стуле устроился Марвелл, поджав под себя ногу. Черно-белая доска
из слоновой кости покоилась между ними на кровати.
Оба были поглощены шахматной партией.
Из алого шелкового рукава выглянула рука Слокума, передвинула черного
слона.
- Вот так.
- Хороший ход, - отозвался Марвелл. - Даже очень хороший.
Слокум перевел мечтательный взгляд с шахматной доски на вошедших.
- Да?
- Вы сказали, что повидали бы мистера Арчера, - запинаясь,
проговорила экономка.
- Мистера Арчера? Ах да! Входите, мистер Арчер, - слабо, с едва
заметным раздражением пригласил Слокум.
Миссис Стрэн вышла из комнаты. Я остался стоять у двери. Вокруг
Слокума и Марвелла было какое-то своеобразное воздушное поле, поле
интимности, границ которого я не смел переступить. Они, кажется, также не
хотели, чтобы я ее переступил. Их головы были повернуты в мою сторону под
одним и тем же углом, позы выражали недвусмысленное желание не замечать
меня. Им хотелось, чтобы я ушел и оставил их наедине с шахматной доской и
запутанной партией.
- Надеюсь, вы поправляетесь, мистер Слокум, - я не нашел лучшей
вступительной фразы.
- Не знаю, я испытал подряд несколько ужасных потрясений, - жалость к
самому себе пискнула у Слокума, будто крыса за стеной. - Я потерял мать,
потерял жену, теперь собственная дочь отвернулась от меня.
- Но я с тобой, мой дорогой друг, - сказал Марвелл. - Ты знаешь, что
всегда можешь на меня рассчитывать.
Слокум слабо улыбнулся. Его рука потянулась к руке Марвелла, которая
безвольно лежала рядом с доской, но, не коснувшись ее, замерла в воздухе.
- Если вы пришли насчет пьесы, - продолжил Марвелл, обращаясь теперь
уже ко мне, - то, боюсь, напрасно. Должен признаться, мы оставили эту
затею. После всего, что произошло, пройдут, быть может, месяцы и годы,
прежде чем я снова приобрету способность творче-ского воображения. Да и
бедный милый Джеймс не может играть...
- Не велика потеря для театра, - с тихой грустью заметил Слокум. - Но
мистера Арчера пьеса нисколько не интересует, Фрэнсис. Я полагал, что
теперь ты уже знаешь, что он - частный детектив. Думаю, он пришел сюда за
гонораром.
- Мне уже заплатили.
- Тем лучше. Вы никогда не получили бы от меня ни цента... Могу ли я
рискнуть задать вам вопрос: кто вам заплатил?
- Ваша жена.
- Ну, разумеется! А сказать вам почему? - Он подался вперед,
вцепившись руками в простыню. Его глаза вдруг вспыхнули. Посеребренное
лицо заострилось, как у старика. - Потому что вы помогли ей убить мою
мать! Разве не так? Не так?
Марвелл поднялся со стула, смущенно отвернулся, стал глядеть на
гравюры.
- Нет, Фрэнсис, не уходи, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты это слышал. Я
хочу, чтобы ты знал, с какой женщиной мне пришлось провести всю свою
жизнь.
Марвелл плюхнулся обратно на стул и принялся покусывать костяшки
пальцев.
- Продолжайте, - сказал я. - Мне очень интересно.
- Эта идея пришла мне в голову позавчера вечером. Я лежал здесь и
размышлял о происшедшем. И увидел все совершенно ясно. Она всегда
ненавидела мою мать, она хотела получить ее деньги, хотела оставить меня.
Но она не решалась убить ее в одиночку. И вы предложили ей свои
профессиональные навыки, правда?
- И каков же был мой личный вклад?
Слокум говорил с каким-то упрямым лукавством:
- Вы заранее запаслись козлом отпущения, мистер Арчер. Нет никаких
сомнений, что Мод сама утопила мою мать; она никому бы не доверила такое,
кто угодно, только не она. Вы были там, чтобы убедить всех в виновности
Ривиса. Мои подозрения окончательно утвердились, когда я нашел в кустах
рядом с бассейном кепку Ривиса. Я знал, что Ривис не оставлял ее там. Он
оставил ее на переднем сиденьи машины. Я лично видел ее в машине. Я
предположил, что вы тоже ее видели, и... понял, что могло с ней произойти
в ваших руках.
- К сожалению, я не умею так глубоко "предполагать", как вы, мистер
Слокум. Но, допустим, то что вы предположили, - правда. И что же вы
собираетесь делать?
- Я ничего не могу сделать. - Слокум сидел на постели, устремив глаза
в потолок, руки его, позабыв друг о друге, бессильно упали на одеяло,
ладонями кверху. Он походил на какого-то сумасшедшего святого. - Я не
воздам вам по заслугам, я выбрал страдание для себя - трубить всему свету
о моем позоре, о позоре моей жены. Пока у вас хватит совести, можете спать
спокойно... Прошлой ночью я исполнил свой долг перед покойной мамой. Я
сказал жене все, что сейчас сказал вам. Она покончила с собой. Это была
проверка.
Я чуть было не разразился потоком крепких слов, но подавил
негодование, стиснул зубы. Слокум... ханжа и сноб. Слокум оторвался от
реальной жизни уже давно. Скажи ему теперь, что это он толкнул жену на
самоубийство и без какой-либо веской причины, - в лучшем случае он бы
спятил, и все.
Мод Слокум не покончила бы с собой, если б убила свекровь. А рассказ
мужа о кепке Ривиса открыл ей простую истину: Ривис не виноват в убийстве.
Его совершил кто-то другой. Кто? И тут ее неврастеник-муж выдает свою
"версию".
Я сказал Марвеллу:
- Если вы друг этого человека и заботитесь о нем, вам следовало бы
подыскать для него хорошего врача.
Марвелл вскинул на меня взгляд и пробормотал что-то бессвязное, не
отнимая пальцев ото рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72