Я дам тебе двадцать пять.
- Я отправила туда тридцать пять. - Она осушила рюмку двойного виски,
словно это была вода.
- А проценты, девочка? Должна же ты что-то заплатить за развлечения,
которые тебе предоставляю.
- Да, развлечения... - Она сложила двадцатидолларовую и
пятидолларовую бумажки, спрятала их в сумочку.
Вошел разносчик газет с охапкой "Ивнинг Ревью Джорналс", и я купил
одну. На третьей полосе поместили сообщение, которого я ждал: "Отставник
морского флота США разыскивается в связи с трагической смертью в
Нопэл-Велли". Ничего нового, чего бы я уже не знал. Кроме того, что, мол,
полиция пока поддерживает имеющееся мнение относительно причины смерти
миссис Оливии Слокум. Заметку сопровождала фотография Ривиса, неуместно
улыбающегося над подписью: "Разыскивается для дачи показаний".
Я так и оставил газету развернутой на третьей полосе, положив ее на
стойку между собой и плотной крашеной блондинкой. Минуту или две она
газету не замечала, следя за тем, как бармен подби-рал с пола ее
выигравшие жетоны. Но потом взгляд ее наткнулся на фото. Она задышала
чаще, с астматическим свистом, потом на несколько секунд дыхание полностью
замерло. Элен достала из сумочки очки.
- Не возражаете, если я взгляну на вашу газету? - хрипло спросила она
у меня.
- Пожалуйста.
Бармен оторвался от жетонов и монет, сортировкой которых он
занимался.
- Скажи пожалуйста! Я не знал, что ты носишь очки, Элен. Они тебе
очень идут.
Элен не слышала его. Алым ногтем, медленно водила она по строчкам, от
слова к слову, проговаривая про себя текст. Когда неторопливый палец
достиг последних строк, она замерла на мгновение. Затем произнесла вслух:
- Ну, я ему!..
Не докончив фразу, она отбросила газетный лист, вытерла влажные руки
о свою узкую юбку, вскочила и двинулась к выходу. Ягодицы и бедра сердито
заколыхались, высокие каблуки яростно заколотили по полу. Дверь с шумом
захлопнулась.
Я выждал тридцать секунд и вышел за ней. Повернувшись на табурете,
молодой бейсболист проследил за мной взглядом, как бездомная собака,
которую обогрели, а затем вдруг бросили.
- Не уходи отсюда далеко, - сказал я ему через плечо.
Элен прошла уже почти полквартала. Хотя узкая юбка и сковывала
движения, ноги ее двигались, как поршни в цилиндре. Серый лисий хвост
свисал вдоль спины, нервно подпрыгивая. Она поднялась по наружной лестнице
"Раш-Эпартментс", отперла ключом вторую дверь на верхнем этаже, вошла
внутрь, оставив дверь открытой. Я пересек улицу и уселся за руль своей
машины.
Тотчас же Элен вышла снова, держа что-то металлическое в руке. Оно
блестело под солнечными лучами, пока Элен спускалась с лестницы, на
тротуаре опустила предмет в сумочку. Очки, которые забыла снять, придавали
ее лицу особенно целеустремленное выражение. Я в салоне спрятал лицо,
уткнувшись в карту автодорог.
Женщина остановилась на стоянке около "шевроле" с кузовом типа седан.
Некогда оригинальная синяя краска ее машины со временем приобрела
коричневато-зеленый оттенок. Крылья были помятыми и грязными, словно
бумажные салфетки на столике в ресторане. Стартер заклинило, выхлопы дыма
со спазмами вырвались темно-синими клубами.
Я последовал за облаком дыма к главному проспекту, проходящему через
центр города. "Шевроле" свернул и поехал к югу, по направлению к
Боулдэр-Сити. Как только мы выехали за город на открытое шоссе, я
предоставил ему двигаться на приличном расстоянии впереди.
Между Боулдэр-Сити и речной плотиной асфальтированная дорога
поворачивала влево к озеру Мид, огибая береговые пляжи. Там внизу дети
плескались в мелкой, гладкой, как зеркало, воде. Быстрый красный гидроплан
с шумом носился туда и обратно, словно водомерка, описывая восьмерки на
ровной и серой, подобно бумаге, поверхности озера.
"Шевроле" снова свернул налево и начал подниматься по покрытой
гравием дороге, вьющейся между низкорослых дубов. Кусты и бесчисленные
тоннели под ветвями деревьев образовывали естественный лабиринт. Я был
вынужден подъехать поближе к Элен, чтобы не потерять ее из виду. Но она
слишком была занята дорогой, чтоб замечать меня. Стертые шины ее
автомобиля пробуксовывали на каменистых поворотах.
Мы проехали мимо кемпинга, где семьи обедали на открытом воздухе
среди припаркованных машин, тентов, маленьких прицепов. "Шевроле" еще раз
свернул с гравийки и стал карабкаться вверх по узкому проезду, из двух
колей, углубленных в сухой разбитой тропе. Спустя несколько секунд я
услышал, что мотор затих.
Я тут же остановил машину, вышел из нее и направился вверх пешком.
"Шевроле" стоял напротив маленькой хижины, фасад которой был выложен
необструганными, с остатками коры бревнами и досками. Женщина толкнулась в
дверь и, поняв, что дверь заперта изнутри, ударила в нее кулаком.
- Что там стряслось? - это был голос Ривиса из хижины.
Я пригнулся за низким дубком, сознавая, что мне не помешала бы сейчас
шапка-невидимка.
Ривис, видно, откинул с двери щеколду (такой я услышал звук) и
появился на пороге. Его черно-коричневый костюм запылился и пошел
многочисленными складками. Раздраженным жестом он откинул назад
непослушные волосы.
- В чем дело, сестренка?
- Это ты скажи мне, маленькое лживое насекомое, в чем дело. - Брат
был на полголовы выше, но неукротимая энергия сестры делала его
беспомощным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72