Правда, поначалу мы плохо понимали друг друга. Моих собеседников интересовала вся моя родословная, начиная с IХ века. Кажется, они пытались обнаружить во мне графскую дистиллированную кровушку? В конце концов я заявил, что ночная морока мне порядком остоп( )здила, как они сами; я, конечно, могу запечатлеться вместе с ними на долгую память, однако это не есть решение проблемы, из-за которой, собственно, мы здесь все собрались.
- Ну хорошо, - согласились со мной. - Предположим, что вы, молодой человек, говорите правду, а где гарантии, что вы не человек из "Дельты".
- Тогда я из "Омеги", - невольно засмеялся. - Между прочим, банкир уверен, что я человек Лиськина. И что же? После этого не жить?
- То есть вы встречались с Марком Марковичем?
- Почему бы и нет?
- Зачем?
- Чтобы крестить детей, черт возьми, - занервничал я. - Господа, если скажу, что хотел организовать фоторепортаж, вы мне не поверите...
- Фоторепортаж?!
- А почему бы и нет? Я - папарацци, - и взял в руки "Nikon". - Могу и о ваших трудовых буднях...
Меня сдержанно поблагодарили за честь, но отказались, и мы наконец вспомнили о супруге господина Любошица. Мои собеседники хитрыми вопросами попытались было узнать, какие такие отношения между мной и Александрой? Когда мне осточертело изображать ангелочка, я признался, что у нас love, и не только духа, но и плоти...
На этих бесстыдных словах дверь в соседнюю комнату неожиданно отворилась и на пороге... муж?! Я было перетрухал: ну все, сейчас Ваньку сладят секвестр нижнего регистра, да выяснилось, что это господин Степанов Виктор Иванович с которым я имел счастье уже общаться по телефону. Был секретарь сухопар, подвижен лицом и насмешлив:
- Очень. Очень приятно познакомиться, - пожал руку. - Парижский Михаил Михайлович Лопухин не ваш ли родственник?..
- Я знаю дядюшку из Чикаго, - уверенно отвечал я. - По какой-то там линии. Александр Александрович, кажется? Он женился на гречке... в смысле, гречанке, чудная, надо сказать, женщина...
- Что вы говорите?
- Да, наша ветвь... эээ... ветвистая, - изобразил руками гносеологическое древо, толком не понимая, зачем так безбожно вру. - По всему миру, так сказать...
- Прекрасно-прекрасно.
- А где господин Любошиц, что-то я его не вижу? - решил перейти в наступление.
- Он у нас человек государственный, - тонко усмехнулся Степанов. Занятой. И поручил мне решать все вопросы.
- Брезгует начальничек, - сделал я странный вывод. - Не желает общаться с графом из народа?
- Ничуть, - удивился секретарь. - Он больше по экономической части, а здесь, как я понимаю, криминальная...
Я вынужден был согласиться: пахнет уголовщиной, как сыром рокфором в знаменитом педерастически-парикмахерском салоне на Арбате. Тогда какие могут быть вопросы к товарищу Любошицу? Никаких, признался я, но я уже более часа занимаюсь хрен знаем чем, только не поисками выхода из ахового для Александры положения. Меня успокоили - времени достаточно для того, чтобы вырвать из неприятельских лап своевольную заложницу. Господин Любощиц очень огорчен, и прежде всего вызывающим поведением супруги. Всего этого следовало было ждать. Разумеется, меры будут приняты.
- И что? - не понял я.
- Спасибо за помощь.
- И все? - наконец докумекал. - Я свободен? А обмен? Они без меня не будут...
- Будут, Ваня, будут, - твердо уверил в обратном господин Степанов. Мы найдем... хм... консенсус.
- Не уверен, - обиделся я. - Они пойдут войной.
- Слова-слова, - равнодушно отмахнулся секретарь. - У нас есть... эээ... рычаги воздействия.
- Видео?
- Это мелочь, мой друг.
Кажется, аудиенция моя заканчивалась весьма неудачно. При ближайшем рассмотрении я, как товар, оказался залежалым и без знака качества. Я почувствовал себя Ванькой, которого так и не пустили в барскую, осветленную пригожим деньком усадебку; спасибо хоть борзых не спустили.
Право, не могу объяснить внятно, почему, выбираясь из кресельной западни для последующего невыразительного ухода, я признался, что Александру хотят обменять на информацию по программе "S". Интересно, спросил я, что это за проклятая программа, оцененная в человеческую жизнь? Вопрос, право, задал без особого на то глубокого смысла. Скорее всего по профессиональной привычке не оставлять загадок. Чтобы спать спокойно. Итак, я спросил:
- А не проще Александру обменять на программу "S". Это, кстати, что? Вроде программы "Дети России" иль чего покруче? - и шкурой почувствовал, как благодушная атмосфера в холле изменилась.
Что такое? Неужто я незатейливо вломился в запретную тему, совершенно секретную. Во всяком случае, благость господина Степанова исчезла, будто её и не было, а два СС-овца тянули руки к невидимым кобурам под пиджаками от покойного Версаче. Впрочем, ситуацию я утрирую, однако то, что мой вопрос-гравий угодил в строгий и точный механизм, нарушив его привычный ход, это факт. Правда, секретарь попытался замаскировать свой интерес и, позевывая, поинтересовался, мол, откуда Ванюхе Лопухину известно об этом "S"?
- Отсюда, - ощущал себя юным пионером, выуживая из кармана аудиокассету. - Господин, однако, Берековский...
Вещдок был тотчас же истребован. Как бы со скукой, мол, просто интересно, что там наболтал господин банкир в пылу полемики? И с этими словами Степанов Виктор Иванович удалился в соседнюю комнату. А я остался под неусыпным наблюдением СС-овцев.
Так-так, веселые дела, задумался я, подойдя к окну, откуда открывался чудный промышленный пейзаж на Москву-реку и на строящийся в муках и концептуальных спорах памятник Первому реформатору и костоправу. С планами будущего переустройства земли Российской, сжатыми в поднятой руке до дубинковидного состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151