С их курами. И надо жить и действовать в предлагаемых условиях.
Проникнув в здание, мы легким и быстрым шагом прошли по длинному сумрачному коридору, потом - вверх по лестнице... Этот путь проделывал я. Совсем недавно. Правда, с завязанными глазами, что ничуть не мешало нам сейчас передвигаться в нужном направлении. Звуки телевизора придержали нас - боевик, сидящий перед ним, (по-моему, он размахивал битой?), с увлечением смотрел детский сериал о животных и жевал яблоко. Извини, дружок, сам виноват: или служи, или получай визуальное удовольствие. Фруктовый витаминизированный шар оказался последним в его мимолетной и, наверно, неправедной жизни: жестокий удар приклада АКМ выплеснул из стриженного затылка мозговую кашицу... похожую так на яблочную... которой, когда-то хлопотливая мама кормила обожаемого и послушного бэби. Предсмертная судорога пробивала тело любителя зверей и витаминов, а мы с Сосо уже рвались в кабинет, где проходило производственное совещание. Как бы. Только вместо ручек и карандашей у присутствующих замечалось автоматическое оружие. Пришлось работать в режиме максимальной жестокости. Другими словами: расстреливать всю живую силу противника. Времени и возможности проводить с рядовым составом просветительскую беседу на тему "Эстетическое и половое воспитание мальчиков в древней Элладе" не имелось. Сосо обрабатывал плотным свинцовым огнем пространство, где находились те, кому так не повезло оказаться в минуты роковые, а я в балетной растяжке, как Лиепа, летел к столу и ударом ноги ссаживал господина Сохнина со стула. Удар был удачным - в переносицу. Призер олимпийских игр, обливаясь кровью, начал заваливаться навзничь. Рухнуть не успел, я обходительно подхватил обмякшее тело, как мешок с картофелем, удобный по весу своей относительной легкостью. Гарь и кровь, и всхлипы умирающих (их было пять) - зрелище не для слабых. Что тут сказать: каждый выбирает то, что он выбирает. И когда ты хапнув ствол в руки, чувствуешь себя суперменом, то должен помнить о возможных печальных последствиях для собственного здоровья.
Наше отступление на исходную позицию прошло благополучно: я тащил на себе господина Сохнина, изображающего беспамятство, а Сосо короткими очередями зачищал путь. Для куража и острастки.
Запеленав пленника, как младенца, мы кинули его на удобное во всех отношениях заднее сидение "Шевроле". Первый этап олимпийского забега с пальбой закончился удачно. Для нас. Однако надо торопиться: мы перешли рубеж и теперь, чтобы выжить в будущей бойне, мы должны были опережать врага хотя бы на мгновение...
Я оказался прав - через четверть часа, когда мы находились на скоростной трассе, навстречу нам со скоростью метеоритного потока промелькнули два знакомых джипа, за стеклами которых скрадывались фигуры с самыми решительными намерениями.
- По наши души, кацо, - заметил Сосо, оглядываясь. - Пыхтит, дядя. Расколется, да? Такие мужички... того... идейные.
- Какие могут быть идеи сейчас? - удивился я. - Баксы - вот идея. Чем их больше, тем лучше.
- Но без "капусты", генацвале, ты как козел без козы.
- Но когда Бог - доллар? И ему молятся так, что расшибают судьбы и жизни. Свои-то - ладно...
- О ком речь?
- Догадайся сам. Хотя могу и сказать: о кремлевых людишках. Этакие шалунишки, думают, что все им сойдет с рук.
- Не сойдет?
- Не знаю-не знаю. Повременим да поглядим, когда Царь-батюшка дуба даст.
- А если не даст?
- Может, и не даст. У нас и не таковские оказии приключались.
Мы посмеялись - что за родная сторонка такая: от одного смертной свечечки зависит светлое будущие миллионов. И миллионов. Все-таки азиатчина из нас так и прет, так и прет, как репа на огороде. Странная какая-то демократия, понимаешь, со всеми атрибутами венценосного двора, где основная позиция: как можно ближе находится к Телу. ( Или к телу дочери Тела.). В известной позе, когда голова ниже жопы. И тогда никаких проблем. Будешь весь в шоколаде, который, правда, похож по цвету... Надеюсь, понятно о чем речь? Но что делать: власть - это как в чухонской бане. То ли размягченную шоколадку тебе тиснут в пасть после помыва, то ли обольют из ведра с благовонными отходами самодержца.
- Ох, порнограф, мать тебя так, - смеялся князь Мамиашвили. - Смотри, дотёхаешься со своими вычурами.
- Порнографичны они, а я что? Я, как "Nikon", фоткаю на долгую память. Не более того. Я - зерцало. Были бы святыми - святыми бы и отражались. Так что, извини, генацвале, претензии не ко мне.
- Ох, гляди, Вано. Посадят тебя на кол, дурака.
- В таких случаях надо расслабляться и получать удовольствие.
- Гы-гы.
- Ыыы... - услышали и вспомнили наконец о нашем пленнике, находящемся в схожем (по неудобству) положении.
Пластающийся в индиговом смоге город-призрак, приближался, а вместе с ним и проблемы, которые нужно было решать. Скатив с трассы, мы приткнули "Шевроле" на диком берегу очередной речушки Вонючки. Сумеречные тени поднимались из дальнего перелеска. По стерне поля тащились малопродуктивные коровы. Вытянув живой куль, мы кинули его на травку: отдыхайте, товарищ, да любуйтесь сельским пейзажем.
Нет, что-то беспокоило нашего нового друга. Он корчился на земле и всем своим агрессивным видом требовал внимания. В чем дело? Кажется, нас хотят поблагодарить? За что? Пришлось вытаскивать кляп из хайла. И что же? Мы услышали такой мат-перемат, что удои коровушек, фланирующих по соседству, упали наполовину, как акции. Если перевести на общедоступный язык изречения гражданина Сохнина, то смысл заключался в следующем: мы, такие-сякие, совершили очень дурное дело и лучше будет, если мы, такие-сякие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151