Нет ли между ними связи? Деловой. Конечно, я доверяю любимой, да слишком странные события разворачиваются вокруг, чтобы полностью верить ещё кому-то...
- Хулио, - удивился я, когда наш ночной фуршет подходил к закономерному финалу по причине отсутствия горючих смесей в емкостях. Почему тебя двое? Это что? Твой брат-близнец?
- Близнец-п... ц? Где?
- Рядом, ик, с тобой.
- Не, у меня только сестра Люция.
- Л-л-люция, как интересно? - восхитился я. - Познакомил бы меня, холостого.
- С кем?..
- С Л-л-люцией.
- А это кто?
И так далее. То есть неожиданная встреча друзей закончилась таким концентрированным возлиянием, что у меня возникло единственное убеждение я угодил в иное измерение: мир покачивался, как будто я находился на палубе яхты "Greus" во время штормовой болтанки, потом меня мотнуло в непроницаемую воронку небытия, где во время стремительного полета там я полоумно орал страшное пророчество: "И в октябре вспыхнет великая революция, которую многие сочтут самой грозной из всех когда-либо существующих. Жизнь на земле перестанет развиваться свободно и погрузиться в великую мглу. А весною и после неё произойдут грандиозные перемены, падения королевств и великие землетрясения, и все это сопряжено с возникновением нового Вавилона, мерзкой проституцией, отвратительной духовной опустошенностью. Страны, города, поселки, провинции, свернувшие с их прежних путей, ради свободы, будут ещё более сильно порабощены и затаят злость против тех, по чьей вине они потеряли свободу и веру. И тогда слева разразится великий мятеж, который приведет к ещё большему, чем прежде сдвигу вправо!..".
Сумасшедший этот полет закончился моим шлепком в... кабинете, огромном и казенном, где не примечалось ни дверей, ни окон. Под высоким потолком плавала рожковая метростроевская люстра. На удавке, мирно улыбаясь, покачивался старенький папарацци Ося Трахберг. На длинном столе лежали чистые листы бумаги. Я прошелся вдоль стола, чувствуя себе отвратительно, будто хлебнул сайгонского сакэ, настоянного на фекалиях диких слонов. Где я и что со мной? Не люблю неопределенности и поэтому, не выдержав всей этой галактической галиматьи, завопил в крайнем возмущении:
- Эй, есть здесь кто-нибудь! Выходи! Или порушу эту вашу гонобобельную гармонию. К такой-то матери!
Меня, как личность, проигнорировали. Тогда я ухватил галантерейный стул и от всей своей расхристанной души хрястнул его о стол. Дерево, ломаясь, стонало. Размолотив предмет первой необходимости, я быстро умаялся; плюнул, спросил саркастически:
- Ну-ну! Может, вам ещё кое-что показать? Во всей её первозданной красе, душеприказчики некомпетентные!..
И услышал голос; спокойный голос научно-методического, невидимого исследователя:
- Мебель зачем ломать? Нехорошо, землянин.
- Ты где?! - закружился на месте. - Покажи-ка рыль свою конспиративную, тварь внеземная?!
- Fuck you, - последовал категорический отказ.
- Почему это?
- Нас же не интересует ваш несознательная задница.
- А что тогда интересует, запредельщики?
- Душа.
Я рассмеялся, сделал недобросовестный поклон головой. Кому? Зачем? И заметил вполне резонно:
- Душа, извините, мне самому нужна.
- Зачем? - поинтересовался другой, более строгий голос.
- Как это зачем? - возмутился. - Вы что, господа хорошие, белены там у себя объелись... наверху?..
- И все-таки?
- Ааа, разговаривать с ней. С миром я на дружеской ноге... через душу... И вообще: душа - это душа, блядь. Вам, инкогнито, этого не понять, в натуре.
Возникла зловещая пауза, словно где-то там, в ином, околопланетном затхлом мирке, совещались. Затем раздался электрический треск, запахло озоном и мокрой землей. Из сполохов молнии на листы бумаги упала авторучка "Паркер". С золотым остроконечным перышком. Певчие голоса затянули молитву: "Посети Отчизну нашу благодатию Своею, да облечется она святостию, яко ризою, и да будут сыны её во смирении своем достойны одежды брачной, в ней же внити надлежит в чертог царствия Твоего!.."
- Эй, суки небесные! - заорал я. - Не травите мне душу. Все равно её, родненькую, не заполучите!
Озонированное пение прекратилось. Недовольный старческий голос заскрипел, как дачная калитка:
- Да, что мы с этим папарацци срамным лимонимся? Дайте мне его - я скоро из него душу...
- Да? - завредничал я. - Попробуй, старпер. Кстати, мне твой голос ржавый знаком. Вспомню, найду и язык оттяпаю.
- Ах, ты погань земная!.. Не-е-ет, немедленно кастрируем!
- Нет-нет, - запротестовал первый, интеллигентный голос. - Только добровольным убеждением... добровольным отказом.
- Между прочим, мы хорошо платим, - вмешался второй голос. - Все довольны.
Я возмутился и, мечась по кабинету в поисках зловредных врагов своих, тыкал в углы кукиши:
- Вот вам! Вот вам! Мудаки нумизматические! Моя душа, мать вашу так, бесценна! Ааа! В рай хотите въехать на чужом х...! Не выйдет, душегубы!
Очевидно, мой столь откровенный и грубый демарш покоробил моих невидимых собеседников, послышался разноголосый гомон, из которого выделялся скрипучий голос:
- Я ему, земному червю, всажу таки демократический кол по самую макушку!..
- Нет-нет, мы должны соблюдать всеобщую межгалактическую декларацию прав человека... - возражал интеллигентный голос.
- Психологически неустойчивый субъект!.. Контингент идет трудный, больной... А пьют что: "Бешеную Мэри"... Бррг...
- Попрошу тишины, - возник новый и велеречивый голос. - Не будем торопиться, коллеги.
- Ну-ну, - проговорил я. - Хотите взять измором? Поглядим, как это у вас выйдет, - и запрокинул голову вверх на массивную люстру, где на бельевой удавке покачивался улыбающийся Ося Трахберг, который неожиданно приоткрыл раковины своих сионистских мигалок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151