К счастью, никаких природных катаклизмов у нас не наблюдалось: пожары бушевали во Флориде, наводнения - в Бангладеш, землетрясения - в Мехико, а аукцион Сотбиса закрыли на переучет.
Предъявив на КП "Зареченские зори" пропуск цвета сочной тутошней лужайки, мы проехали к наркомовской даче. Она по-прежнему обреченно стояла в тишине и соснах, сторож Тема, сидящий на мягком солнышке, шкурил дощечку и дымил папиросиной, как партизан в лесу. Нас признал, хотя и подивился нашему явлению. На шум вышли и бабулечки-сиделки Варвара и Дуся. Я наплел им о том, что Александра попросила заехать проведать их и выдать на инвалидную жизнь некую сумму. На этих словах Сосо, выпустив из себя клекочущий звук, покорно вытащил портмоне.
И пока все были заняты общей материальной проблемой, я проник в дом. Там хранился устойчивый запах смерти. Ее смердящий запах пропитал стены, казенную мебель, накрытую сухой серой парусиной, пересохшие половицы. Окна, завешенные плотной партьерой, плохо пропускали свет. Думаю, если бы я пригляделся, то, возможно, со своим богатым воображением увидел бы в кресле старуху-смерть, заждавшуюся очередной своей жертвы - сталинского "сокола". Но торопился, стараясь не отвлекаться на потустороннее. Картина темнела над лестничным пролетом - я, не чувствуя тела, перемахнул через ступени. Сдвинул раму от стены и принялся шарить по ней. И в то дивное мгновение, когда рука цапнула целлофановый пакетик с твердым характерным квадратиком, из мансарды прохрипел надсадный старческий голос, знакомый мне:
- Дуся, "утку"!
Можно было ожидать, что угодно - земля разверзнется под ногами, косматые кометы падут на голову, антимиры вывернутся наизнанку, как кошелки, но такого анекдота?.. По-моему, Отец небесный, летая на пушистых облаках, просто потешается над нами, детьми своими неразумными?
Надо ли говорить, что выпал я из дачного строения с торжествующим воплем:
- Дуся, "утку"!
И под эту бытовую суету мы поспешили удалиться, убедившись, что нарком благополучно процветает, если требует под себя предмет первой необходимости.
- Нашел, кацо? - не верил князь и требовал показать вещичку.
Я извлек дискетку из пакетика - пластмассовый квадратик с как бы металической защелкой. Сосо фыркнул: и за этот фуй-фуй миллион долларов, не смешите меня? А нужен ли нам миллион, задумался я. Ты о чем, насторожился товарищ, знающий меня с самой лучшей стороны. Я начал рассуждать вслух: во-первых, проще ликвидировать человека, чем платить ему такую сумасбродную сумму, все одно он, поганец, её пропьет; во-вторых, не узнать об информации, которая запечатана в пластмассе, глупо и неразумно, и в-третьих, за что тогда мы теряли друзей и переступали через трупы врагов?
- Хорошо излагаешь, генацвале, - согласился Сосо. - А делать-то будем что?..
- Что-то надо делать, - и потянулся к телефончику. - Пусть международное революционное движение нам помогает.
- Вах! Ч-ч-чего?
С помощью космических спутников, болтающихся окрест нашей планеты, я связался с Хулио и сообщил, что мечтаю вновь с ним повстречаться, но без "Бешеной Мэри".
- Ваньо, как без женщин, - смеялся мой бывший сокурсник. - Я тебя не узнаю?
- Я сам себя не узнаю, - признался, обещая скоро быть в "Красной звезде".
Если бы мне ещё вчера сказали, что я буду обращаться за помощью к движению коммунистического толка... Черт знает что! Только в неизлечимых, больных мозгах могла материализоваться мысль о том, что все люди равны. Да, они равны перед Богом. Но неравны по своим природным способностям. (Опустим проблему классов.) То есть каждый человек, рожденный Божественным провидением, заполняет именно ту клетку в Миропорядке, которая только ему и предопределена. Сумасшедшие экстремисты, взбаламутив доверчивые умы обывателей и мещан мечтами о равенстве и братстве, нарушили естественный ход истории. Кто был ничем, тот станет всем. Проста и удобна идея для многомиллионных односеменодольных идиотов, способных в миг ввергнуть миротворческое начало в кровавую бойню, в клоаку, в хаос, в ничто. Страшен вчерашний раб, он всех хочет сделать рабами. Под новыми лозунгами о свободе коммерции и предпринимательства. Но пока ничего не меняется. От героического далекого прошлого нам достались дутые мифы, страхи перед беспощадным государственным молохом и генетическое вырождение. Мы - нация пассивных вырожденцев, у коих навсегда отбито чувство самосохранения. Мало кто хочет заниматься грязной работой. Проще быть как все. А я не хочу быть как все. Нас мало, но мы есть. Мы - папарацци, и мы будем заниматься отвратительной золотарной работой: очищать души от нечистот безумных идей, от паразитической лжи, от каждодневного предательства себя. Мы свободны, нам нечего терять, кроме своих душ, и этим мы опасны двуглавой власти. Пока есть мы, власть будет чувствовать себя ущербной, оскорбленной, дутой. И в данном случае, мне все равно к кому обращаться за помощью: Бог и Дьявол едины. И конфигурация звезды, когда ею клеймят твою святую душу, не имеет никакого значения.
По столице, оплавленной жарой и газовыми атаками автотранспорта, мы продрались к казино. В дневном свете оно уже не казалось столь респектабельным и состоятельным заведением - бывший районный дом культуры, маленько обновленный, с дешевыми гирляндами крашенных лампочек.
Встреча с Хулио тоже прошла без особых на то восторгов и тостов. Мы уединились в знакомом мне кабинете и обсудили животрепещущий вопрос.
- Какие проблемы, Ваньо, - широко раскинул руками мой экзотический товарищ. - Нет проблем. Вызываем хакера, он проверяет всю эту херню, и "Бешеная Мэри" наша?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151