- Вах, как хорошо! - потянулся Сосо. - Вот это надо снимать, папарацци! Природу, нашу мать!
- Твою мать! - рявкнул я, обгоняя лязгающие грузовики. - Ты о чем, кацо?
- Вот, говорю, фоткать надо, порнограф, - отмахнул на мелькающий лес и кружащиеся соломенные поля. - Краса, вах! Только вот гор нет...
- А у меня "Nikon"а.
- Чего?
- Фотоаппарат оставил коту, - объяснил. - А горы? Вон... тебе... горы, - кивнул на горбатенький пригорок с танцующими березами. - Краса, вах! Только вот океана нет.
- На хрена тут океан?
- Тут он на хрен не нужен. Он... нам с Машкой... с островочком... как тебе горы, - и заорал на перегруженный "москвичок-каблучок" с болтающимся прицепом, забитым домашним скарбом и клетками с курами. - Вот тюхман областной! Уступи дорогу, придурок!
- Вах, зачем к человеку пристал! - смеялся Сосо. - К труженику полей.
- Пристрели его курицу, - потребовал я. - За мои моральные издержки.
- Пули жалко на куру, - хохотал мой друг. - Да и опасно: у дядька самострелка-перделка реактивная... вон... глянь.
- Чего?
- О, женушка какая... Пышечка!
- Я им сейчас покажу кузькину мать!
- Чего-чего покажешь, ха-ха?!
Трудно сказать, чем закончился этот дорожный бардак, но, к счастью, встречная полоса очистилась от транспорта и я утопил педаль газа. Мелькнула чужая жизнь с толстушкой-кадушкой, лопатами-граблями, сухим навозом, рассадой, курами... И мы продолжили свободный полет над трассой, похожей на взлетную полосу. Сомневаться не приходилось, взлететь-то мы взлетим, и полетим над безбрежной неизвестностью, а вот плюхнемся ли на панцирную твердь? И так, чтобы не было больно всему изнеженному, как орхидея, организму.
Напомню, что на любой местности я ориентируюсь прекрасно. Даже удар бейсбольной биты не выбил этого профессионального навыка. И поэтому нам не составило особого труда обнаружить спортивную базу, схороненную в лесном массиве. Срулив с бетонной дороги, мы закатили "Шевроле" под пыльные лапы елей, начали проверять оружие и боекомплект.
Между деревьями висела послеполуденная тишина, даже птахи закрылись на санитарный час, лишь куковала далекая кукушка. Плавал теплый запах дерева. "Когда-нибудь все-таки спросят, Ну если не дьявол, то Бог: - Куда тебя сердце уносит На черном распятье дорог? И я, подавляя безверье, Отвечу тоскою своей: - Я жил среди птиц и деревьев, Почти не влюбляясь в людей"*.
* Стихотворение Александра Трофимова
- Кукушка-кукушка, сколько нам жить? - спросил Сосо.
- Это как в анекдоте, - вспомнил я. - Тащится мужичок по лесу, услышал птичку. И тоже спрашивает. Кукушка в ответ: ку... Мужичок: а почему так ма...
- Это не про нас, - твердо ответил мой друг. - Кукует, родная. Двести лет наши, Вано.
- По сто на брата? Многовато будет, Сосо?
- Нам ещё мало будет. У меня вон... дед Сандро... в сто шесть женихнулся.
- Молодцом. И что?
- Хочет разводиться. Не сошелся характером с "молодухой".
- А ей-то сколько годков?
- Если ночью, то шестнадцать, а так все сто шестнадцать.
Мы добродушно посмеялись - все-таки человек великая и неразгаданная тайна мироздания. Выклюнулось это недоразумение из какой-то черной дыры Макрокосма, как глист из ануса, и вот - пожалуйста, имеем то, что имеем: хозяина, блядь, всей Вселенной.
То ли природа благоприятно действовала на нас, то ли предчувствие ближнего боя волновало кровь, но чувствовали себя превосходно. Очевидно, так ощущает себя камикадзе, направляющий свой крестовидный самолетик на крейсерскую громадину, застывшую в червленом от восходящего солнца заливе.
Вперед-вперед, без страха и упрека! Короткими перебежками мы приблизились к зоне повышенной опасности. Пали в траву-мураву, пропахшую горькой полынью, теплыми лопухами и солнцем. На флагштоке обвисал, как трусы, стяг общества "Трудовые резервы". У кирпичного здания "спортсмены" готовились к соревнованию по стрельбе. Не по нам ли? Курсировали машины. Во всей атмосфере этого удобного для установления мировых рекордов уголка чувствовалась нервозность. И мы даже знали причину этого состояния: хозяина подкоптили на тротиловом дымке, и теперь служба охраны пыталась себя реабилитировать. Повышением боевой и политической подготовки. Что осложняло выполнение нашего задания, но никак не отменяло его. Скоро часть отряда загрузилась в джипы и укатила выполнять свои задачи. Парадом командовал коренастый мужичок в кислотном спортивном костюме - это был тот, кто мог бы нам помочь. Безвозмездно. Призер монреальских игр - товарищ Сохнин.
Когда наступило сравнительное успокоение - по дорожкам ходили только двое ленивых бойцов, показывающих всем своим распущенным видом, что они не верят в опасных, скажем, грибников, я и Сосо начали движение. Главное, не нарушить раньше времени тишину этого медвежьего угла. Петляющим шагом я приблизился к "своему" вертухаю. Запашок грошового одеколона-уникса "Отелло" едва не сшиб с ног. Пришлось задержать дыхание, а после резким движением прихватить шею врага удушающим приемом. Он хрипнул от удивления хрустнули коралловые шейные позвоночки, и все - пи( )дец! И под кустик, чтобы своим истомленным видом не портил окружающую среду.
Потом по стеночке к двери - выдерживаю паузу: набегает Сосо, складывающий пальцами бубличек, как это часто делают герои USA-боевиков: порядок, командир! Жаль, что наше отечественное кино агонизирует на последнем издыхании, мы бы с удовольствием приняли участие в каком-нибудь мощном блок-бастере*, который бы отхватил все призы расфран-фру-франченного, мать его так, Каннского фестиваля, включая и Золотую пальмовую ветвь.
* Суперфильм.
Увы, жизнь далека от этой мечты, как плодородные марсианские плантации от наших трудолюбивых дачников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151