Ц Мак, я закажу тебе билет на самолет, как только мы закончим разговор. Ид
и, собирай вещи и отправляйся в аэропорт. Я не хочу, чтобы ты о чем-то задумы
валась по дороге туда. Даже не подтверждай освобождение номера в гостини
це. Я сам оплачу все твои телефонные счета. Слышишь меня? Я перезвоню тебе
и скажу, каким рейсом ты полетишь. Собирайся и выезжай. Ты слышишь
меня?
Я смотрела в окно. Начинался дождь. Вот оно: та ложь, которую он отказывает
ся произносить вслух. Если бы меня не удочерили, папа сказал бы об этом без
промедления. Он рассмеялся бы и сказал: «Конечно же, тебя не удочеряли, ма
ленькая дурочка». И мы оба посмеялись бы над тем, что я могла быть такой гл
упой. Но он не сказал этого, потому что не мог.
Ц Господи, папочка, кто же я? Ц Теперь настала очередь моего голоса лома
ться на слове.
Ц Моя дочь! Ц яростно произнес он. Ц Вот ты кто! Маленькая девочка Рейни
и Джека Лейн!
Но я не была ею. Не по рождению. И мы оба это знали. Думаю, какая-то часть меня
всегда это знала.



1. Эльфы существуют.
2. Вампиры реальны.
3. Гангстер и пятнадцать его подручных погибли из-за меня.
4. Меня удочерили.

Я смотрела на список в моем практически полностью исписанном дневнике, н
е обращая внимания на капли слез, размывающие чернила.
Из четырех записанных мною пунктов лишь один мог действительно сбить ме
ня с ног. Я могла признать существование любой аномалии, привыкнуть к люб
ому изменению реальности, но только не к этому.
Меня удочерили.
Я могла иметь дело с вампирами и эльфами, я могла жить с осознанием того, ч
то мои руки запятнаны кровью, но лишь до тех пор, пока я могла с гордостью з
аявить: «Я МакКайла Лейн, знаете, из Фрай-Лейнов, из Ашфорда, штат Джорджия?
И во мне течет та же кровь, что и в остальных членах моей семьи. Мы Ц лимонн
ый торт в шоколадной глазури, все мы, от прадедов до новорожденного малыш
а. И я принадлежу им. Я принадлежу к этому роду».
Вы не можете осознать, насколько это важно, пока не потеряете. Всю свою жиз
нь, до самого последнего момента, я была укутана в теплое покрывало, защищ
ающее меня. Нитями покрывала были тети и дяди, двоюродные и троюродные бр
атья и сестры, связанные с прадедушками и прабабушками.
Это покрывало только что сдернули с моих плеч. Я замерзала, чувствуя себя
одинокой и потерянной.
О'Коннор, назвала меня старая леди. Сказала, что у меня такие же глаза и та ж
е кожа. Она упомянула имя, странное имя: Патрона. Была ли я О'Коннор? Есть ли
у меня родственники в Ирландии? Почему они не забрали меня? Почему отдали
нас с Алиной? Где папа с мамой взяли нас? Когда? И как удавалось моим болтли
вым, охочим до разговоров и сплетен тетушкам, дядюшкам и другим родствен
никам так хорошо хранить эту тайну? Никто из них и словом не обмолвился. Ск
олько нам было, когда нас удочерили? Я, должно быть, была еще младенцем, пос
кольку не могу припомнить другой жизни, да и Алина никогда ничего такого
не говорила. Хоть она и была на два года старше меня и уж у нее-то могли сохр
аниться какие-то воспоминания. Или ее память о прошлой жизни в другом мес
те растворилась в жизни новой и со временем просто поглотилась ею?
Меня удочерили . Эта мысль вызывала головокружение, она отрыва
ла меня от моих корней, словно ураган, однако она была еще не самым худшим.

Самым худшим было то, что запустило в меня свои зубы и не желало отпускать
Ц единственный действительно родной мне по крови человек был мертв. Моя
сестра. Алина. Единственная моя родня, и она мертва.
Мне стало не по себе от мысли: знала ли она? Удалось ли ей выяснить, что нас у
дочерили, а потом сохранить это в тайне от меня? Неужели она именно это име
ла в виду, когда говорила: «Мне столько всего нужно было рассказать тебе?»

Неужели попав сюда, в Дублин, она чувствовала себя так же, как чувствую себ
я сейчас я: оторванной от своих корней, сбитой с толку?
Ц О Боже, Ц сказала я, и тихий плач превратился в конвульсивные, болезне
нные рыдания. Я оплакивала себя, свою сестру, те вещи, для которых я пока не
могла подобрать слов и которые никогда не смогу объяснить. Но я чувствов
ала еще одно: пора становиться на ноги. До сих пор я умела лишь ползать. И я н
е знала, сколько времени мне придется потратить на то, чтобы встать с четв
еренек и научиться держать равновесие, но подозревала, что, когда я с этим
справлюсь, я никогда не смогу вернуться к привычной для меня жизни.
Не знаю, сколько я просидела и проплакала, но приступ сильнейшей головно
й боли заставил меня прекратить рыдания.
Я уже говорила вам в начале моей истории, что тело Алины нашли в нескольки
х милях от «Кларин-хауса», в засыпанной мусором аллее на другом берегу ре
ки Лиффи. Я знала это наверняка, поскольку видела фотографии с места прес
тупления, и перед отъездом домой я хотела сама побывать там, сказать посл
еднее «прости» и попрощаться с сестрой.
Я заставила себя подняться с дивана, прошла в свою временную комнату, взя
ла деньги, паспорт и засунула все в карман джинсов, чтобы ничто не мешало м
не быстро достать из сумочки ее содержимое, повесила сумку на плечо, надв
инула на глаза бейсболку, надела солнцезащитные очки и вышла из магазина
ловить такси.
Настало время побывать в той аллее. Но не для того, чтобы попрощаться, Ц д
ля того, чтобы поздороваться с сестрой, которой я никогда не знала и никог
да уже не узнаю. С Алиной, моей единственной кровной родственницей, попав
шей в водоворот событий в Дублине, усваивавшей здесь новые уроки и делав
шей свой собственный нелегкий выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96