В тюрьме разве
жизнь? Давай прямо сейчас и дам, и поезжай. Не хочу чтобы тебя сцапали.
- Спасибо, старик. Но это не то, о чем ты подумал. Так где мне ее
разыскать? Она в добром здравии? - пристально посмотрел Грэй в глаза
старому другу Китчу. Коротышка неожиданно отвел взгляд. У Грэя сердце
вдруг заскользило из груди вниз... - Уж не хочешь ли ты мне сообщить,
что... Бев несколько этих лет работает на тебя?! Я просил, конечно, тебя
за ней присматривать, если пропаду внезапно, помочь в случае нужды, но не
до такой же степени, друг! А?..
- Как ты мог подумать!! - искренне возмутился Китч.
- Ну тогда... неужели... - сердце рухнуло окончательно, куда-то в
живот.
НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!!!!
Видимо, на лице Грэя отразился такой неподдельный ужас, что Китч
замахал руками перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.
- Жива, жива! Не думай... - Китч снова странно запнулся, и Грэй
спонтанно принял мгновенное решение просканировать его мысли. Поспешно
просканированные, они подтвердили - искренность неподдельна, но...
ЧТО-О-О???
Сердце взмыло в грудь, и тут же вновь рухнуло, причем до самого низу.
- Беверли - твоя жена-а?.. - полуутвердительно-полувопросительно
вымолвил ночной нежданный гость.
Хозяин промолчал. Его мысли сказали все без слов.
И ночной нежданный пришелец добавил, скривившись, будто неочищенный
лимон целиком проглотил: - Мм-мда-а-а... друг. Ну что же, поздравляю.
Хотелось бы и ее, конечно, поздравить...
- Не надо, - прошептал Китч. - Лучше не надо... я дам тебе денег
сколько угодно, сделаю для тебя все, что хочешь, только...
- ...никогда не возникай пред ясны очи ее. Потрясающе. Ладно уж. Я
твой друг, ты знаешь, а... на кой друзья сдались, если они не выполняют
просьбы... друзей, хм, в беду попавших. Ты понял? Я - твой друг.
По-прежнему. А мой друг Ушастик Китч остался в тысяча девятьсот
двенадцатом... Не терзайся. Менее чем через сутки я исчезну... из твоей
судьбы навсегда. А для Бев, я вижу, помер я пятнадцать лет назад... Что ж
ты ее в сырости без нормального света держишь, супруг любящий, мог бы нору
пошикарнее снять...
- Там, - вяло взмахнул ручкой хозяин, - твои шикарные хоромы, я все
переоборудовал...
- Молодец, - похвалил Грэй умершего пятнадцать лет назад друга. -
Чего для любимой женщины не сделает настоящий мужчина. Я и не сомневался,
что Бев достойна... и даже такой скряга денег не пожалеет. И когда успели,
прыткие ребята... Ну ладно. О драконах боле ни слова, - он рассеянно
взглянул на правое. - Тут за углом фордик стоит, и в нем сорок шестую
минуту меня дожидается кореш. В китайской кутузке вместе торчали, парень
что надо, в отличие... Я пошел, Лопоухий. Когда подскочить за обещанными
услугами?
- Часа через полтора... - промямлил съежившийся, словно в ожидании
удара, Китч. - Раньше не поспею... Грэй... Ты на меня зла не держи, я
прошу... Ты ведь исчез, бросил ее, а она так мучилась... я не хотел, я
старался удержаться, но она сама, знаешь... Прости меня, друг, я правда
люблю ее. Ну что ты, в самом деле, если б она тебе нужна была, разве исчез
бы...
- И то хлеб... Последнее дело - на кого-то вину сваливать. Молчи уж,
герой. Оставил попечителя на свою голову, блин горелый. О'кей, дружок.
Всего хорошего. Успехов, как говорится, в личной жизни и семейного счастья
на долгие-долгие годы. Детишек вот только твоих - жаль...
мальчишек-близняшек и красавицу-дочку... она хоть красавица? Или в тебя
пошла, ушастая?.. - и Грэй ушел, не позаботившись ответить на сдавленный
вопрос Китча: "Почему?..", в сердцах хлопнул дверью, едва не вывалив ее
вместе с косяком из стены, и лишь на улице, медленно шагая в обратном
направлении, обнаружил, что его щеки влажны. Сердце уже вернулось на свое
место, но глаза явно переместились на мокрое... Даже удивился. "Неужели
она мне была настолько дорога, что стоит слез моих?".
- Но по большому счету свершившееся - справедливо. Я не имею право
вызверяться на Ушастика и винить хоть в чем-то ЕЕ... Я все равно был не в
состоянии дать ей в этом мире то, что обеспечил он, оседлая душа, подловив
момент: домашний очаг, защиту, уют, детишек, сытость и покой... Что бабе
нужно еще. Мой удел - странствие, я огонь, вода, ветер, что угодно, но не
почва под корнями древа, порождающего жизнь. Я могу сжечь, я могу
обогреть, могу напоить иссушенную душу, овеять вспотевший после тяжкого
труда лоб. А женщина, как земля, жаждет постоянства и покоя, уверенности в
будущем своих детей... - он посмотрел вверх, на звезды, запрокинув голову.
- Моя дорога там, я ветер, я небо... И здесь, в родном мире, в любом
времени, я лишь гость, пришел, ушел, здравствуй, до свидания, прохожий,
забегающий на огонек, вынужденный убраться вон, когда щелкнет костяшка
счетов, перебросив следующий оборот планеты вокруг собственной оси вниз, в
прошлое... За что боролся, на то и напоролся, короче говоря. Так мечтал,
так хотел этого - вот, заполучи и не жалуйся... Земля и ее оседлые души
жители подчинены строгому соблюдению хода времени, сутки, щелк, сутки,
щелк, складываются в года... год, кррак, год, кррак... один за одним
нанизывающиеся на связующую нить мира - течение времени и пространства,
сплетенных в единое целое... Оседлые души - частицы мира, их породившего,
а вояджер - уже нет, и поэтому неумолимая полночь выбрасывает его вон, как
только планета сделает полный оборот. Точка входа обращается в свою
противоположность - точку выхода... Почему именно так поступают с
путешественниками их родные миры, Грэй пока еще толком не разобрался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170