Когда я впервые понял это, то бродил неприкаянный по городу, моему
родному городу, проклятому и ненавидимому, но поющему в моей крови, это
был мой город, а я был частью его, и он не хотел меня отпускать, но я уже
чувствовал, что другому, гораздо более величественному, Городу суждено
стать МОИМ, впустить меня в себя и воззвать ко мне о помощи... Я бродил по
родному городу, и всеми порами тела чувствовал, что романтика - реально
существующая вещь, особое состояние души, ничего общего не имеющее с
ежедневной мышиной возней. И Музыке, наряду с другими элементами моего
МЕТОДА ПЕРЕХОДА, Музыке, Созидающей Настрой, единственной "женщине",
которая никогда мне не изменит, пока Я это "Я", благодарен я был за это
состояние..."

50. УЖЕ НЕ ОДИН (СНОВА ВТРОЕМ)
...рот ему залепили какой-то клейкой прозрачной... бумагой, что ли.
Или тканью?.. губами, стянутыми этой мерзостью, он не мог даже шевельнуть.
Носом дышалось трудно, и он старался сберечь силы, не рыпался. Руки за
спиной, закованные какими-то тонкими металлическими браслетами, были
притянуты к подобным же браслетам, сковавшим щиколотки, и сцеплены с ними.
В такой позе, колесом выгнутый назад, он и лежал, бессильный что-либо
предпринять. В эту минуту он, не колеблясь, продал бы душу дьяволу только
за то, чтобы тот подсказал способ освободиться, исчезнуть, не умирать от
стыда и позора, от бессильной ярости... Девка в странных штанах и вообще
странно одетая, со странным оружьем в руках, оказалась не одна такая.
Полдюжины их было, все как на подбор, высоченные, с него ростом, худющие,
с длинными до полнейшей некрасивости ногами, и после того, как та, первая,
передала ему привет, неведомо как возникшие сзади остальные схватили его,
наподдали по макитре чем-то тяжелым. Когда очнулся, уже лежал скованным
колесом. Зато увидел их всех, в подробностях, перед тем, как они
повырубали электричество. В жизни бы не подумал, что женщины, да и
мужчины, могут так одеваться... Срам-то какой... Та, которую он условно
называл первой, явно командовала, да и возрастом вроде постарше остальных,
хотя возраст их определить он затруднился. Повыключав электричество, они
собрались в гостиной, где он лежал, и стали о чем-то переговариваться
тихими голосами, часто замолкая. Но ему почему-то мстилось, что их
разговор продолжается, только настолько тихо, что он не слышит. Язык, на
котором они переговаривались, он не знал, хотя некоторые слова звучали
совсем как английские... А некоторые, с удивлением распознал он, очень
даже напоминают москальскую мову, и один раз он четко расслышал: "Аж
гэть". Чего они все ждут? кто они такие? неужели Катруся через ТАКИХ могла
передать весточку? он не знал. Самым обидным было то, что его повязали как
малого хлопчика, без звука, в один момент. Бить ЖЕНЩИН ему бы и в голову
не пришло, могли бы и поговорить сначала, претензии предъявить, в конце
концов, если имеются какие...
Но теперь, полежав, он уже не был уверен, что отказался бы от
удовольствия побить ЭТИХ женщин.
Одна из них тихонечко воскликнула нечто вроде: "Аташьен!..", и
воцарилась абсолютная тишина. Пауза. Что-то мелькнуло, заслонив более
светлый прямоугольник окна, обдало - фухх! - веянием воздуха - мимо быстро
проскочила одна из странных, нереальных женщин. Кажется, к двери в
соседнюю комнату, библиотеку...
Напряженный слух его, скованного и беспомощного, пытался уловить хоть
что-то, но ничего практически, кроме собственного тяжелого сопения, не
улавливал... и вдруг - бумх! - что-то достаточно тяжелое мягко, но ощутимо
упало на пол в библиотеке. И - сразу же - мимо - фухх, фухх, фухх, - три
веяния, почти слившихся в одно - и чуть погодя еще одно, фухх - как бы в
другую сторону, к двери в библиотеку... Он лежал, как можно шире распахнув
веки, пытаясь хоть что-то уловить, но улавливал только разные оттенки
черноты; слух - разные "оттенки" шороха, сопение и гулкое "бум-бум-бум"
собственного сердца...
БУМ!!! БУМ!!! БУМ!!!
Но это уже было не сердце, точно. Удары, причем сильные, раз он их
услышал, ведь раздались они за окном, и снова тишина... "Ну бисовы
дивкы!!! - в ярости закричал он им мысленно, - ну я до вас доберусь, если
доля меня раскует!!!"
...фу-у-уххх!
...сильное веяние воздуха - мимо - и тут же, рядом совсем, удар:
ЧВАК!!! - и мягкое - бумх! - об пол, сразу же твердое - стук! - об пол же,
и - уже из библиотеки, короткий глухой вскрик: "Умм!..", - и тут же звуки,
характер которых его ухо вообще отказалось идентифицировать, нечто вроде
сухого треска, смешанного с чпоканьем, которое можно издавать губами, если
нечего делать, и с хлопками ладони по "надутому" животу... И снова -
ТИШИНА.
- ...Здоровэнькы булы, - разродилась тишина неожиданным "дитятей",
голосом из темноты, на ридний мови. У Пита глаза полезли на лоб, если бы
мог, он бы вскрикнул от изумления. - Як ся маетэ? Закрый очи, братыку, я
зараз свитло увимкну.
Пит послушно закрыл глаза. Сквозь веки ощутил включившееся
электричество. Чьи-то пальцы тут же осторожно притронулись к вонючей
клейкой ткани, залепившей рот. Поддергивая за краешки, по чуть-чуть,
принялись отлеплять ее. Питу было ужасно больно, но никогда в жизни никого
он не благодарил за причиняемую боль так страстно, как эти пальцы в эту
минуту!.. Когда рот освободился, Пит выдохнул смрадный воздух, застывший в
глотке: - ФФФУУУХХХ!!! - замычал, мотая головой, и закашлялся. Пока он
корчился, сотрясаясь в спазмах, неведомые руки, приложившиеся к голосу,
умудрились освободить его от кандалов, и корчи приобрели гораздо более
широкий размах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170