Но такими словами всегда ругался Фредди, и Вилли
подхватил у старшего брата полюбившееся определение. Фредди был почти
вдвое старше Вилли, и авторитет его для младшего брата сомнению не
подлежал. Даже в большей степени, чем папашин. Папаша был мужиком старой
закалки и в некоторые вещи "не въезжал". Собак не ел, например. Кошек,
крыс, змей - всегда пожалуйста, а псов не мог... Все время вспоминал
какого-то "Арчи", который якобы в первые годы ноночьего нашествия спасал
ему жизнь, и ради которого он, папаша, даже пристукнул какую-то бабу,
которая чуть было не стала мамашей возможным Фреду и Вилли. Папашка вообще
много чего болтал о прошлых годах, но по большей части сыновья не могли
понять, о чем это он там. Однажды, после того как безуспешно пытался часа
два растолковать отпрыскам, что оно такое - "ночной клуб", - он плюнул и
поклялся, что больше ни слова не скажет, о том, какая жизня была ДО нонок.
Клятву сдержал.
Фредди, подумал Вилли, лежа связанный на кровати, я хлюпиком не буду,
слышишь?! Я от них сбегу и за тебя, за папашку отомщу, понял?! Ты только
там в земле не переворачивайся, договорились? Они меня врасплох сцапали,
их было пять рыл на меня одного, задавили массой... Но я исправлюсь,
братец, вот как есть обещаю, не сходя с места! Тебе стыдно за Вилли не
будет...
И он принялся исправляться не сходя с места. Сойти с места при всем
желании тотчас же вряд ли ему бы удалось.
Тужился, тужился Вилли, сопел и хрипел, стиснув зубы. Но бинты
порвать мочи не хватило. Зато адскую боль в грудь и голову накликал.
Полежав смирно чуток, боясь вздохнуть, Вилли превозмог приступ и засучил
ногами, пробуя на крепость путы. Постель, превращенная в узилище,
находилась в небольшой, пятнадцать на пятнадцать примерно, комнате, кроме
двери, окна и самой постели, в помещении этом не имелось ничего, даже
осветительного прибора никакого. Все это пленник разглядел, когда боль на
некоторое время утихла, сжалась в два комочка, один под черепом ворочался,
стукаясь о кость, а второй в груди копошился, словно крыса, угодившая в
мышеловку.
Себя к интерьеру пленник не причислял, вполне уверенный, что родным
жилищем эта коробка ему не станет. Могилой - возможно. Но местожительством
- ни в коем разе.
Рассеянный свет проникал в комнату с улицы, окрашивая тьму в полутона
и придавая форму пространству. Благодаря ему Вилли хоть что-то разглядел,
без него в комнате царила бы кромешная тьма. В окно, напротив, подняв
глаза, Вилли разглядел темную плоскость стены небоскреба, усыпанную
многочисленными белыми и желтыми пятнами, квадратными и прямоугольными -
освещенными окнами. Блестки звезд слабыми искорками мерцали выше, под
самым верхним краем окна комнаты, в которой Вилли валялся в мягкой
постели. Из чего пленник заключил, что комната эта находится
высоко-высоко, быть может, на последних этажах этого здания, иначе
звездных блесток он бы не увидел вообще. Соседний же небоскреб был чуть
выше. Эх, вы, проклятущие, думал Вилли, отчаянно дергая ногами и с
ненавистью вперившись взглядом в стену за окном, проткнутую
многочисленными световыми дырками. Захватили весь Город, житья из-за вас
нету людям...
Приторочили его к кровати на совесть. Надергавшись до изнеможения,
Вилли едва не потерял сознание от боли и решил передохнуть, чтоб не
сдохнуть совсем. Возобновлять свои освободительные попытки пленник
намеревался в обязательном порядке, думал только об одном. Покуда патлатые
твари не начали с ним производить свои жуткие эксперименты, о которых
рассказывали и папаша, и Фредди, и прочие люди, покамест нонки не
превратили его в раба, одного из тех, несчастье наблюдать за которыми
Вилли имел уже не раз... надобно поспеть смыться подальше. Или сдохнуть.
Существует ли в реальности Квартал Спасения, Вилли не уверен, но в любом
случае - лучше подохнуть где-нибудь в подземке, по кускам крысам на жратву
разорваться, чем остаться у нонок и превратиться в выпердка.
Вилли боролся с болью изо всех силенок. Боль раздирала череп
безжалостно, комок расплывался горячими щупальцами, сжал голову: вот-вот
лопнет!.. И в конце концов Вилли капитулировал, и вновь провалился во мрак
беспамятства, из которого выползал в эту комнату с мягкой постелью...
- Развяжи его! - первые слова, услышанные им, когда очнулся по
возвращении в комнату, на постель. - Накачай стимулятором, мне квелый
комок боли не нужен! - вторые слова, услышанные пленником. - Чтобы готов
был через полчаса! - третьи.
Голос был властный и жесткий. Чувствовалось, что его обладательница
привыкла командовать, а не подчиняться.
Ого, подумал Вилли. Уже тащать в лабораторию?.. Прыткие, однако.
- Симпатичный мальчик, - бормотала нонка. Не та, что резким голосом
бросала приказы. Вероятно, та, которой приказывали. Вилли чуть-чуть
приподнял веки и сквозь бахрому ресниц смутно разглядел нонку, возящуюся с
узлами у изножия постели. Рослая блондинка, патлатая причем, продолжала
бормотать что-то себе под нос, неразборчиво. За окном сиял солнечный свет.
"Хоть ЕГО они у нас не украли!", - неожиданно подумал Вилли. Ночь
миновала. Ноночьего комбеза на патлатой твари не было, только узенькие
черные шорты и непременный кожаный пояс. Растянувшийся в прыжке кошачий
силуэт, выгравированный на серебристой пряжке ремня, Вилли разглядел, чуть
шире приоткрыв глаза. Нонка, стерва, уловила движение век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170